Парижѣ, вамъ присудили бы prix de Rome за какую угодно картину!
Новые товарищи скоро сошлись въ условіяхъ. Трэси былъ принятъ пайщикомъ на равныхъ правахъ и немедленно принялся за работу, съ неутомимой энергіей передѣлывая шедевры, аксесуары которыхъ не удовлетворяли заказчиковъ. Въ этотъ и послѣдующіе дни артиллерія исчезла съ портретовъ, уступивъ мѣсто эмблемамъ мира и торговли; молодой живописецъ изображалъ кошекъ, экипажи, сосиски, ломовыя телѣги, пожарные насосы, фортепіано, гитары, скалы, сады, вазы съ цвѣтами, ландшафты, все, что требовалось, и чѣмъ неумѣстнѣе, чѣмъ нелѣпѣе были требованія заказчиковъ, тѣмъ съ большимъ удовольствіемъ онъ исполнялъ ихъ. Пираты искусства были въ восторгѣ, кліенты ахали, въ мастерскую стали заглядывать женщины и фирма процвѣтала. Трэси долженъ былъ сознаться самому себѣ, что эта работа, при всей своей грубости и скромныхъ результатахъ, приносила ему несомнѣнное нравственное удовлетвореніе, совершенно неожиданнымъ образомъ возвышая его въ собственныхъ глазахъ.
Непризнанный депутатъ отъ Чироки-Стрипъ находился въ глубокомъ уныніи; со времени своего пріѣзда въ Вашингтонъ, онъ не жилъ, а прозябалъ, постоянно переходя отъ блестящихъ надеждъ къ самому мрачному разочарованію. Блестящія надежды создавались волшебникомъ Селлерсомъ, который не переставалъ увѣрять, что теперь у него дѣло въ шляпѣ и онъ заставитъ матеріализованнаго ковбоя не сегодня-завтра явиться въ Росморъ-Тоуэрсъ еще до наступленія вечера. Но эти предсказанія не сбывались и отсюда проистекало мрачное уныніе майора. Наконецъ, въ одинъ прекрасный день, Селлерсъ замѣтилъ, что испытанныя средства не дѣйствуютъ больше на Гаукинса, который окончательно повѣсилъ носъ. Тогда онъ рѣшился, во что бы то ни стало, вырвать своего бѣднаго друга изъ когтей мрачнаго отчаянія. Да, его надо развеселить, заставить улыбнуться. Полковникъ не выносилъ печальныхъ лицъ и страдальческихъ взглядовъ. Его изобрѣтательность и на этотъ разъ сдѣлала чудеса.
— Знаешь, дружище Гаукинсъ, — заговорилъ онъ вдругъ таинственнымъ тономъ, — эта матеріализація затягивается ужасно долго и намъ съ тобой, конечно, предосадно. Согласенъ ты со мною?
— Согласенъ или нѣтъ, въ этомъ мало проку.
— Ну, ладно. Важно установить самый фактъ. Теперь разсмотримъ основу нашей досады. Въ данномъ случаѣ, у тебя не затронуты ни сердце, ни личныя чувства, т. е. тебѣ собственно наплевать на матеріализацію, какъ она есть сама по себѣ. Согласенъ?
— Согласенъ и совершенно искренно.
