— Къ сожалѣнію… мы не имѣемъ права помочь и мальчику!.. говоритъ секретарь.
— Безъ рекомендаціи?—иронически подсказываетъ старикъ.
— Да-съ!—рѣзко замѣтилъ секретарь и какъ бы говоритъ взглядомъ: можете теперь убираться если не къ черту, то во взякомъ случаѣ на улицу, гдѣ 18½° мороза.
Старикъ рѣзко дергаетъ мальчугана за руку, дѣлаетъ нѣсколько шаговъ, затѣмъ останавливается и говоритъ:
— Милостивыя государыни!.. Я васъ прошу… (голосъ его становится глуше и на испитомъ лицѣ сказывается большое страданіе) я васъ прошу… Помогите мальчику… У него нѣтъ пристанища. У него нѣтъ одежды… Помогите мальчику!
Всѣ вдругъ притихли. Всѣмъ вдругъ стало какъ-то совѣстно. Притихъ и мальчикъ. Онъ не смѣется, а испуганно смотритъ на своего товарища. Въ его испуганномъ взглядѣ и страхъ и любовь.
— Дѣдушка, что съ тобой?.. Что ты?—говоритъ онъ, заглядывая на него снизу…
Многія полѣзли въ карманы. Дѣвица съ англійской складкой и добрымъ сердцемъ давно сидѣла на своемъ креслѣ, точно на угольяхъ. При послѣднихъ словахъ она вскакиваетъ съ мѣста, роняетъ кресло, конфузится, подходитъ къ мальчику и суетъ ему маленькое портмоне.
Старикъ сперва ни слова не говоритъ, потомъ, будто спохватившись, шепчетъ:
— Будьте спокойны, сударыня… Его денегъ я не пропью… Будьте спокойны, сударыня!..
Онъ благодаритъ теплымъ ласковымъ взглядомъ дѣвицу и уходитъ изъ залы.
— Вашъ адресъ… адресъ вашъ!—конфузливо шепчетъ дѣвица.
Но отвѣта нѣтъ. Старикъ ужь скрылся.
Бѣлокурая дѣвица возвращается на свое кресло, краснѣя, какъ піонъ, съ нависшими слезами на глазахъ. Всѣ на нее смотрятъ, какъ на выскочку, и находятъ, что она очень „смѣшная“.
Послѣ этого эпизода прошло нѣсколько минутъ, пока засѣданіе не пошло своимъ порядкомъ. Опять ставились вопросы, разрѣшались и заносились въ протоколы. Въ пять часовъ засѣданіе было окончено. Милостивыя государыни поболтали и разъѣхались.
