пальцы другой руки придерживаютъ свѣтлую шелковую матерію, надъ которой быстро ходитъ игла.
Надо спѣшить!
Ужъ сегодня передъ обѣдомъ приходила горничная отъ Сокольниковыхъ. Надежда Порфирьевна замѣтила, съ какимъ изумленнымъ вниманіемъ оглядывала она дѣвочку.
„Вотъ ты какая!“ — какъ будто говорилъ ея наглый взглядъ, когда она спрашивала о платьѣ.
— Завтра въ одинадцать часовъ принесу. Завтра барышня будетъ въ новомъ платьѣ. Такъ и скажите ей.
— Барыня просила, чтобы безпремѣнно. Барыня сердится!
— А барышня?
— Барышня? — переспросила горничная, высокая, некрасивая пожилая дѣвушка, одѣтая не безъ претензій. — Онѣ упрашивали не посылать къ вамъ. И какъ еще упрашивали! Она вѣдь жалѣетъ человѣка, наша барышня. Это все генеральша кипятится.
„Милая!“ — мысленно поблагодарила Надежда Порфирьевна барышню.
— Будьте такъ добры, скажите барышнѣ, что…
Она вдругъ спохватилась и оборвала рѣчь.
— Что сказать?
— Нѣтъ, ничего не говорите. Я завтра сама объясню ей, почему запоздала.
— Какой славный ребеночекъ! — съ неожиданной фамильярностью сказала вдругъ горничная, какъ-то подчеркивая слова и улыбаясь…
И не дождавшись отвѣта, проговорила:
— Такъ вы будете завтра съ платьемъ, Надежда Порфирьевна?
— Буду.
Она слегка поклонилась и ушла, думая съ злорадствомъ:
„Вотъ онѣ, благородныя! А какой тихоней казалась. Никакъ не подумала бы!“
И шла домой довольная, что можетъ сообщить барынѣ пикантную новость о портнихѣ, которую господа такъ ласково принимали, особенно барышня.
пальцы другой руки придерживают светлую шелковую материю, над которой быстро ходит игла.
Надо спешить!
Уж сегодня перед обедом приходила горничная от Сокольниковых. Надежда Порфирьевна заметила, с каким изумленным вниманием оглядывала она девочку.
«Вот ты какая!» — как будто говорил ее наглый взгляд, когда она спрашивала о платье.
— Завтра в одиннадцать часов принесу. Завтра барышня будет в новом платье. Так и скажите ей.
— Барыня просила, чтобы беспременно. Барыня сердится!
— А барышня?
— Барышня? — переспросила горничная, высокая, некрасивая пожилая девушка, одетая не без претензий. — Они упрашивали не посылать к вам. И как еще упрашивали! Она ведь жалеет человека, наша барышня. Это все генеральша кипятится.
«Милая!» — мысленно поблагодарила Надежда Порфирьевна барышню.
— Будьте так добры, скажите барышне, что…
Она вдруг спохватилась и оборвала речь.
— Что сказать?
— Нет, ничего не говорите. Я завтра сама объясню ей, почему запоздала.
— Какой славный ребеночек! — с неожиданной фамильярностью сказала вдруг горничная, как-то подчеркивая слова и улыбаясь…
И не дождавшись ответа, проговорила:
— Так вы будете завтра с платьем, Надежда Порфирьевна?
— Буду.
Она слегка поклонилась и ушла, думая с злорадством:
«Вот они, благородные! А какой тихоней казалась. Никак не подумала бы!»
И шла домой довольная, что может сообщить барыне пикантную новость о портнихе, которую господа так ласково принимали, особенно барышня.
