„Каналья! Какъ онъ поетъ этимъ дурамъ!“ прошепталъ г. Красногоръ-Ряжскій и его желтое лицо перекосилось въ злую усмѣшку. Г. Красногоръ-Ряжскому съ чего-то вообразилось, будто пара прелестныхъ глазъ Елены Николаевны непремѣнно должна въ эту самую минуту смотрѣть на оратора съ выраженіемъ № 1. Какъ бы онъ желалъ удостовѣриться и незамѣтно посмотрѣть! Но это было невозможно, неприлично. Онъ съ сердцемъ затворилъ двери и заходилъ по кабинету. „То-то стала нужна ей моя печень!“ проносилось у него въ головѣ, и вслѣдъ затѣмъ передъ глазами его превосходительства мелькали такіе нумера взглядовъ супруги, которые часто останавливались на многихъ молодыхъ людяхъ и только разъ въ мѣсяцъ на немъ самомъ, именно 20 числа, когда г. Красногоръ-Ряжскій выдавалъ Еленѣ Николаевнѣ деньги на домашніе и личные ея расходы.
Онъ, наконецъ, присѣлъ къ столу, взялъ снова карандашъ и сталъ продѣлывать съ бѣднымъ строптивымъ столоначальникомъ такія ужасныя комбинаціи, послѣ которыхъ, казалось, строптивость должна была вовсе исчезнуть изъ обращенія въ томъ вѣдомствѣ, гдѣ служили г. Красногоръ-Ряжскій и строптивый чиновникъ.
— И главное отрадно то, милостивыя государыни, говорилъ, между тѣмъ, секретарь „Общества для пособія истинно бѣднымъ и нравственнымъ людямъ“, высокій (но вовсе не „долговязый“) молодой человѣкъ съ вкрадчивыми голубыми глазами и свѣтлыми волосами,—отрадно то, что факты свидѣтельствуютъ о плодотворной дѣятельности нашего, едва окрѣпшаго, младенца-общества. Пусть скептики указываютъ на узкія будто бы рамки нашей дѣятельности, но я смѣю, милостивыя государыни, надѣяться, что дешевый скептицизмъ не смутитъ нашей энергіи. (Разумѣется. Разумѣется!) Если мы поможемъ хотя десяти истинно бѣднымъ и нравственнымъ людямъ, возвративъ обществу дѣйствительно полезныхъ его членовъ, то мы сдѣлаемъ, милостивыя государыни, дѣйствительную услугу и обществу, и возвращеннымъ въ него членамъ, хотя, конечно, не въ состояніи будемъ хвалиться тѣмъ обиліемъ вспомоществованій, которымъ щеголяютъ отчеты общества „Утоли моя нужды“… (Очень хорошо!)
