физіономіи. Елена Николаевна осталась довольна номеромъ первымъ и сдѣлала мину № 2, мечтательно задумчивую. Глаза перестали улыбаться и глядѣли куда-то вдаль черезъ зеркало: розовыя, не безъ знакомства съ карминомъ, губки сжались въ нитку, бѣлый высокій лобъ подернулся морщинками.
Елена Николаевна нашла, что и № 2-й былъ не дуренъ. Она собиралась было перейти къ № 3-му, какъ изъ прихожей мягко звякнулъ звонокъ. Елена Николаевна отпорхнула отъ зеркала съ легкостью ласточки и, опустившись на угловой диванчикъ, стала внимательно штудировать изящную брошюрку полугодового отчета, посматривая однако однимъ глазкомъ повыше страницъ.
Знакомые шаги медленной, увѣренной походки заставили Елену Николаевну сдѣлать гримасу № 5, болѣе знакомую супругу, чѣмъ публикѣ, отложить брошюру въ сторону и бросить недовольный взглядъ на проходившаго мужа, блѣднаго, серьезнаго, пожилого господина лѣтъ сорока съ хвостикомъ.
— Опять?—тихо процѣдилъ онъ сквозь зубы, кисло улыбаясь и косясь на столъ.
— Что, опять?
— Говорильню устраиваете?
Каріе глазки сощурились, лицо подернулось выраженіемъ № 4, снисходительнаго презрѣнія, и тихій, не безъ иронической нотки голосъ проговорилъ:
— Ты, Никсъ, вѣрно, опять не въ духѣ… Что твоя печень?
Мужъ на-ходу полуобернулся, взглянулъ на жену сѣрыми, полинявшими отъ департаментскаго воздуха, глазами такимъ взглядомъ, въ которомъ всякая другая женщина, кромѣ жены, легко прочитала бы „дуру“ и, не соблаговоливъ комментировать своего взгляда, той же медленной, увѣренной походкой прошелъ въ кабинетъ.
„Моя печень?“—повторилъ онъ вслухъ. „Моя печень! Очень нужна ей моя печень!“
Онъ присѣлъ къ столу, придвинулъ къ себѣ бумаги, взялъ своими длинными, прямыми пальцами такой же длинный, прямой карандашъ и сталъ читать.
„Удивительно стала безпокоить ее моя печень!“—пронеслось въ головѣ его превосходительства въ послѣдній разъ, и онъ углубился въ бумаги.
