стоялъ въ званіи „этого человѣка“, онъ, дѣйствительно, находился въ полномъ подчиненіи у властной, деспотической Варвары Александровны, безропотно исполнялъ ея желанія, не смѣлъ, бывало, и пикнуть передъ ней, боясь получить хорошую порцію упрековъ, однимъ словомъ, былъ порядочнымъ мужемъ, мягкимъ и уступчивымъ, никогда, казалось, и не дерзавшимъ даже подумать поднять знамя бунта.
Варвара Александровна была полновластная глава въ домѣ. Она рѣшала не только за себя, но и за мужа. Нерѣдко даже и говорила за него, когда онъ, казалось ей, нѣсколько мямлилъ. Она обожала Бориса Николаевича со всей силой страстной и ревнивой натуры, заботилась о немъ съ усердіемъ няньки и слѣдила за нимъ съ зоркостью опытнаго шпіона. И за свою любовь, безграничностью которой она сама гордилась, точно подвигомъ, и о которой часто напоминала мужу, чтобъ онъ ее чувствовалъ и цѣнилъ, — она разумѣется требовала, чтобы онъ находился, такъ сказать, въ постоянномъ и безраздѣльномъ ея пользованіи во все время, свободное отъ службы, и чтобы давалъ отчетъ о тѣхъ рѣдкихъ часахъ, въ которые онъ пользовался относительной свободой. Опозданіе со службы къ обѣду вызывало подробныя объясненія. Еще бы! Вѣдь она такъ безпокоилась за своего Бориса, она такъ его любитъ, что всякая неизвѣстность о немъ сѣрьѣзно разстраиваетъ ее. Нѣчѣго и говорить, что въ гости ли, въ театръ ли они ходили вмѣстѣ, а когда оставались дома, то просиживали вдвоемъ вечера въ ея комнатѣ. Онъ читалъ какую-нибудь книгу, а она слушала, пришивая къ его ночнымъ сорочкамъ пуговицы или штопая его носки. Отпуская его иногда сыграть въ карты, Варвара Александровна просила его не засиживаться — вредно! — и за ужиномъ не пить много вина — еще вреднѣе! — и дожидалась его возвращенія, встрѣчая его ласковой улыбкой и нѣжнымъ взглядомъ своихъ большихъ, черныхъ, блестящихъ глазъ. Разспрашивая о подробностяхъ проведеннаго вечера, она интересовалась: были ли дамы, и какія, и говорила, что проскучала безъ мужа вечеръ: вѣдь она — онъ это знаетъ — такъ его любитъ!
И Борисъ Николаѣвичъ, человѣкъ очень мягкій, не отличавшійся большимъ характеромъ, несъ это иго чрезмѣрной любви съ трогательной покорностью, и хотя его подчасъ тянуло изъ дому сыграть въ картишки, или поужинать и по-
