Вмѣсто тендера надъ бѣснующимся моремъ торчала лишь верхушка мачты, словно крестъ надъ свѣжей могилой, въ которой погребенъ былъ весь экипажъ: командиръ, оставившій сиротами жену и пять человѣкъ дѣтей, два офицера и сорокъ пять человѣкъ команды.
Тендеръ погибъ, погруженный массою льда, покрывшаго судно сплошной корой и отъ котораго тщетно хотѣли избавиться бѣдные моряки.
Впослѣдствіи, когда тендеръ былъ поднятъ со дна моря, оказалось, что командиромъ приняты были всѣ мѣры къ отвращенію гибели: бушпритъ вдвинутъ, орудія перетащены на корму (для облегченія обледенѣвшаго носа), цѣпи отъ бочки расклепаны, вѣроятно съ цѣлью итти въ берегъ, когда наступила минута гибели. Носовая часть оказалась вся покрытой массою льда, и изломанные топоры, интрипели и другое абордажное оружіе свидѣтельствовали, съ какимъ усиліемъ отчаянія матросы обрубали ледъ, желая освободиться отъ этого жестокаго врага, насѣдающаго на тендеръ. И въ то время, когда все на немъ замерзло, быть можетъ, все-таки надежда до послѣдней минуты не замерзла въ сердцахъ этихъ людей, отстаивавшихъ свою жизнь.
Еще раньше того, чѣмъ былъ поднятъ тендеръ, спускавшіеся водолазы нашли нѣсколько жертвъ, но различить трупы не было возможности. Только трупъ капитана узнали по его часамъ, найденнымъ въ карманѣ. Они остановились на 10½ часахъ. Это было единственное свидѣтельство, по которому можно было, хотя приблизительно, опредѣлить часъ трагической гибели тендера.
Бора не утихала, и на судахъ, терпѣвшихъ крушеніе, переживали безконечно долгіе и безконечно мучительные часы.
Первымъ „страдальцемъ“ новороссійской боры былъ бригъ „Паламедъ“.
Его сорвало съ мертвыхъ якорей ночью. Бросили свои три якоря, и бригъ держался, но сильное волненіе выбило передній бортъ, и съ этой минуты положеніе брига стало весьма опаснымъ. Три раза пробовали заколачивать бортъ изнутри досками, и напрасно. Волны легко выпирали эти доски, отбрасывая работающихъ людей, вливаясь на бакъ и, превра-
