— А за что же они, Кирилла, попали въ арестанты?
— А за разныя дѣла, барчукъ. Они, вѣдь, всѣ изъ солдатъ да изъ матросовъ… Долго ли до грѣха при строгой-то службѣ? Кои и за настоящія, прямо сказать, нехорошія вины… На грабежъ пустился или въ воровствѣ попался… Ну, и избываетъ свой грѣхъ… А кои изъ-за своего непокорнаго карахтера.
— Какъ такъ?—спросилъ Вася, не понимая Кириллу.
— А такъ. Не стерпѣлъ, значитъ, утѣсненіевъ, взбунтовался духомъ отъ боя да порки,—ну, и сдерзничалъ начальству на службѣ—вотъ и арестантская куртка! А то и за пьянство попасть можно, всяко бываетъ! Ты и не ждешь, а вдругъ очутишься въ арестантскихъ ротахъ!
— За что же?
— А за то, ежели, примѣрно, нравный человѣкъ да напорется на какого-нибудь звѣря командира, который поретъ безо всякаго разсудка и за всякій, можно сказать, пустякъ… Терпитъ, терпитъ человѣкъ, да, наконецъ, и не вытерпитъ, да отъ обиды въ сердцахъ и нагрубитъ… Не бойсь, расправа коротка… Проведутъ скрозь строй… вынесутъ замертво и потомъ въ арестанты… И вы, барчукъ, не вѣрьте, что про нихъ нянька брешетъ… И бояться ихъ нечего, и пренебрегать ими не годится… Ихъ жалѣть надо, вотъ что я вамъ скажу, барчукъ!—заключилъ Кирилла.
Послѣ такихъ разъясненій, вполнѣ, казалось, подтверждавшихъ и собственныя наблюденія Васи, онъ значительно меньше сталъ бояться арестантовъ, рисковалъ подходить къ нимъ поближе и вглядывался въ эти самыя обыкновенныя, по большей части, добродушный лица, не имѣющія въ себѣ ничего злодѣйскаго. И они разговаривали, шутили и смѣялись точно такъ, какъ и другіе люди, а ѣли—казалось Васѣ—необыкновенно аппетитно и вкусно.
И однажды, когда Вася жадно глядѣлъ, какъ они утромъ уписывали, запивая водой, ломти чернаго хлѣба, посыпанные солью,—одинъ изъ арестантовъ съ такимъ радушіемъ предложилъ барчуку попробовать „арестантскаго хлѣбца“, что Вася не отказался и съ большимъ удовольствіемъ съѣлъ два ломтя и пробылъ въ ихъ обществѣ. И всѣ смотрѣли на него такъ доброжелательно, такъ ласково, всѣ такъ добродушно говорили съ нимъ, что Вася очень жалѣлъ, когда шабашъ кончился, и арестанты разошлись по работамъ, привѣтливо кивая головами своему гостю.
