родка Балаклавы со свѣжею рыбой. Какой только не было! И камбала, и скумбрія, и жирная кефаль, и бычки, и маленькая золотистая султанка, которую лакомки считаютъ за самую вкусную рыбу Чернаго моря. Только что наловленныя устрицы лежали въ корзинкахъ и предлагались поварамъ и кухаркамъ.
Тутъ же, рядомъ съ рыбнымъ рынкомъ, въ прозрачной, словно хрусталь, водѣ заливчика бухты, отливавшей изумрудомъ, купалась толпа мальчишекъ. Съ веселымъ смѣхомъ бросались они въ воду, плескались, обдавали одинъ другого брызгами, плавали и ныряли, словно утки, соревнуя въ своемъ искусствѣ другъ передъ другомъ и передъ глазѣющей публикой.
Надъ рынкомъ, залитымъ блескомъ веселаго южнаго солнца, стоялъ непрерывный говоръ толпы. Рѣчь изобиловала неправильностями языка южныхъ городовъ и звучала мягкимъ тономъ малороссійскаго акцента. Среди этой рѣчи порой выдѣлялось торопливое, громкое и въ то же время вкрадчивое „сюсюканье“ продавцовъ рыбы и устрицъ, халвы и рахатлукума—этихъ увлекающихся балаклавскихъ грековъ съ ихъ смуглыми, мясистыми лицами, горбатыми носами, черными съ поволокой глазами, напоминающими крупныя маслины, и съ быстрыми жестами оголенныхъ мускулистыхъ рукъ цвѣта темной бронзы. Слышались и гортанные звуки татаръ, сидѣвшихъ на корточкахъ у корзинъ съ грушами, виноградомъ и яблоками, съ выраженіемъ горделиваго безстрастія на своихъ красивыхъ лицахъ съ классическими чертами, напоминающими о чистой арійской крови ихъ предковъ—генуэзцевъ и грековъ, когда-то жившихъ въ Крыму. Порой разносились, покрывая говоръ толпы, отчаянныя клятвы „дамъ рынка“—бойкихъ, задорныхъ торговокъ-матросокъ—и ихъ энергичная брань, приправленная самыми великорусскими импровизаціями, которымъ могъ бы позавидовать любой боцманъ, и вызывавшими громкій и сочувственный смѣхъ рыночной публики.
Все здѣсь жило полною жизнью большого и оживленнаго морского города.
Никто, разумѣется, въ этой шумной толпѣ и не предвидѣлъ, что скоро Севастополь будетъ въ развалинахъ и что эти прелестныя и оживленныя бухты опустѣютъ и на поверхности рейда, гдѣ стоитъ теперь черноморскій флотъ, будутъ торчать, словно кресты надъ могилами, верхушки мачтъ потопленныхъ кораблей.
