въ гостиную на пять минутъ и самъ адмиралъ, обошелся со мною привѣтливо, къ видимой радости дамъ. Когда я сталъ прощаться, адмиральша просила меня бывать запросто и пригласила на другой день обѣдать. И Антонина крѣпко пожала мнѣ руку и ласково проговорила: „Смотрите же, приходите!..“ Разумѣется, я пришелъ и просидѣлъ тамъ цѣлый вечеръ, оставаясь большую часть вечера вдвоемъ съ Антониной. Адмиральша, сославшись на головную боль, ушла къ себѣ, а адмиралъ послѣ обѣда уѣхалъ въ клубъ. Въ этотъ вечеръ Антонина такъ мило и просто разговаривала со мной, что моя застѣнчивость значительно поуменьшилась, я разговорился, а она такъ внимательно слушала, такъ сочувствовала моимъ словамъ и такъ по временамъ ласково взглядывала на меня своими чудными свѣтлыми глазами, что я ушелъ въ тотъ вечеръ окончательно очарованный и, такъ сказать, возвышенный въ своихъ собственныхъ глазахъ… До этого на меня, вообще, женщины не обращали никакого вниманія, а тутъ вдругъ такая красавица и такъ ласкова со мной… Я былъ счастливъ, какъ могъ быть счастливъ человѣкъ, полюбившій со всей силой первой страсти и радовавшійся уже тому, что съ нимъ добры и привѣтливы. Разумѣется, въ ту пору я и не думалъ о женитьбѣ. Я не смѣлъ и мечтать, чтобы она—у которой могли быть прекрасныя партіи,—отвѣтила на мое чувство и пошла за меня замужъ… Но меня неудержимо тянуло къ ней, я часто ходилъ туда и скоро сдѣлался у нихъ своимъ человѣкомъ. Антонина была очень мила и ласкова, называла меня „другомъ“, нерѣдко звала гулять съ собой, а адмиральша видимо поощряла наши дружескія отношенія. Одинъ адмиралъ, по временамъ, какъ-то подозрительно взглядывалъ на дочь и сурово косился на нее. Со мною, впрочемъ, онъ былъ относительно привѣтливъ.
Прошло эдакъ мѣсяца съ два… Я и теперь помню этотъ вечеръ, когда я пришелъ туда и засталъ въ гостиной красиваго, статнаго молодого полковника. Насъ познакомили, и онъ, мнѣ показалось, съ особенною внимательностью и какъ-то странно на меня поглядѣлъ. Онъ пробылъ недолго и уѣхалъ, Антонина была въ этотъ вечеръ грустна, серьезна и молчалива. Адмиральша, напротивъ, безъ умолку болтала, веселая и точно возбужденная, и была особенно со мною любезна. А этотъ красавецъ полковникъ поднялъ въ душѣ моей цѣлую бурю. Я ревновалъ его. Мнѣ почему-то каза-
