варищи отъ души поздравляли… я имѣлъ счастье не возбуждать зависти… Ну, разумѣется, послѣ двухлѣтняго отсутствія, я первое время развлекался: жилъ въ Петербургѣ, посѣщалъ знакомыхъ, ходилъ на лекціи, въ театры… Жилось хорошо. Собирался я, было, въ Смоленскую губернію, навѣстить старшую сестру, что жила въ нашей маленькой деревушкѣ—кромѣ сестры у меня никого родныхъ въ живыхъ не осталось—да такъ и не собрался… Не могъ ѣхать изъ Петербурга, догадываетесь почему? А было бы лучше, еслибъ уѣхалъ!
Послѣ небольшой паузы, Матвѣй Ивановичъ продолжалъ:
— Увидалъ я ее въ первый разъ у однихъ знакомыхъ и съ перваго же раза, знаете ли, почувствовалъ къ ней нѣчто совсѣмъ особенное. Такъ меня всего и захватило что-то. Никогда прежде со мною ничего подобнаго не бывало. И вообще-то я всегда былъ робокъ и застѣнчивъ съ дамами, понималъ, что при моей неказистой наружности ужъ куда мнѣ, а тутъ, какъ представили меня этой красавицѣ, я и совсѣмъ, знаете, смѣшался и былъ дуракъ дуракомъ. Такъ весь вечеръ просидѣлъ какъ пень и только украдкой взглядывалъ на эту стройную, изящную молодую дѣвушку съ чуднымъ строгимъ профилемъ и съ самымъ, можно сказать, яснымъ и свѣтлымъ взоромъ большихъ голубыхъ глазъ… Казалось, такіе глаза могли быть только у идеальнаго созданія… Такимъ ее я и считалъ съ той минуты… Когда мы прощались, она какъ-то ласково такъ взглянула на меня, а мать ея, старая дама, очень любезно пригласила меня бывать у нихъ… Разумѣется, я не пошелъ, хотя меня и тянуло къ нимъ… Къ чему? Что мнѣ, такому медвѣдю, знакомиться съ этой изящной красавицей, дочерью извѣстнаго адмирала, замѣчательнаго деспота и вообще крутого человѣка… Что мнѣ у нихъ дѣлать?.. Однако, черезъ нѣсколько дней, когда я опять посѣтилъ своихъ знакомыхъ, тамъ мнѣ сказали, что адмиральша и дочь спрашивали обо мнѣ и удивляются, что я не прихожу. Это меня, дурака, подстрекнуло. Я и въ самомъ дѣлѣ подумалъ, что моей персоной нѣсколько заинтересовались, и вотъ въ одно воскресенье, одѣлъ вицъ-мундиръ, побывалъ у парикмахера и разлетѣлся къ нимъ съ визитомъ… Очень ужъ меня тянуло хоть еще одинъ разъ повидать эту дѣвушку… Меня обласкали. И адмиральша, и Антонина (ее звали Антониной) были необыкновенно любезны и внимательны. Вошелъ
