свѣтѣ… Можетъ быть, по слухамъ есть что-нибудь пріятное, а?.. Вы, какъ литераторъ, должны знать.
— Ничего не знаю, Матвѣй Иванычъ…
— А не знаете, такъ я вамъ скажу, что непремѣнно должно быть на свѣтѣ что-нибудь хорошее… И есть да и будетъ… И обязательно будетъ!—оживленно воскликнулъ старикъ.—Духомъ-то падать добрымъ людямъ нечего. Правда на свѣтѣ свое возьметъ, будьте увѣрены-съ!
И Матвѣй Ивановичъ, самъ до извѣстной степени потерпѣвшій въ жизни за правду и, казалось, имѣвшій нѣкоторое право не совсѣмъ довѣрять ея торжеству, тѣмъ не менѣе говорилъ объ этомъ торжествѣ съ чисто юношескою вѣрой и, по обыкновенію, самыми свѣтлыми красками рисовалъ будущее людское благополучіе, когда не будетъ войнъ, не будетъ ни богатыхъ, ни бѣдныхъ, и люди окончательно убѣдятся, что несравненно выгоднѣе и спокойнѣе жить по совѣсти…
Эти мечтанія, юношески наивныя, плохо обоснованныя, но искреннія и горячія, были любимымъ „конькомъ“ Матвѣя Ивановича, вообще любившаго отвлеченныя бесѣды. Слушая его, я только дивился, какъ могъ сохранить столько жизненности, вѣры и увлеченія этотъ, далеко не избалованный жизнью шестидесятилѣтній старикъ. И какъ онъ хорошъ былъ въ эти минуты! Какой благородной увѣренностью, какой добротой дышало его некрасивое лицо… Какимъ огнемъ загорались его глаза!
Мы долго сидѣли за столомъ, на которомъ давно уже разставлены были закуски, поданныя Егоровымъ. И Егоровъ видимо былъ счастливъ, что его старый командиръ „разговорился“, выпилъ два стакана чая, вливъ въ него нѣсколько ложекъ коньяку, и отвѣдалъ закусокъ… Старикъ много разсказывалъ въ этотъ вечеръ: вспоминалъ службу, прежнихъ крутыхъ адмираловъ, свои плаванія, старыхъ сослуживцевъ…
— Вы много-таки поплавали на своемъ вѣку, Матвѣй Иванычъ.
— Порядочно таки… Три раза кругомъ свѣта ходилъ… Не любилъ я никогда на берегу засиживаться.
— Вы, кажется, и крушеніе потерпѣли въ Охотскомъ морѣ, командуя шкуной?—спросилъ я, надѣясь, что онъ разскажетъ объ этомъ крушеніи, въ которомъ онъ, какъ я слышалъ, проявилъ замѣчательную находчивость и истинное мужество, благодаря чему весь экипажъ былъ спасенъ.
