освѣтилось, ожило, точно пробудившись отъ сна, и сбросило съ себя таинственность ночи, принявъ прозрачную ясность и опредѣленность.
На далекое, видимое глазомъ пространство, синѣлъ океанъ, окаймленный со всѣхъ сторонъ голубыми рамками высокаго бирюзоваго купола, по которому кое-гдѣ носились маленькія, бѣлоснѣжныя перистыя облачка прихотливыхъ узоровъ. Они нагоняли другъ друга, соединялись, вновь расходились и исчезали, словно тая въ воздушномъ эфирѣ. По-прежнему веселый и ласковый, океанъ почти безшумно, съ тихимъ однообразнымъ рокотомъ катилъ свои могучія волны съ серебристыми верхушками, слегка и бережно покачивая маленькій корветъ. Океанъ почти пустъ, куда ни взгляни. Только справа бѣлѣютъ, рѣзко выдѣляясь въ прозрачномъ воздухѣ, паруса трехмачтоваго судна, судя по рангоуту „купца“, идущаго однимъ курсомъ съ „Соколомъ“, который замѣтно нагоняетъ своего попутчика и, вѣроятно, скоро, по выраженію моряковъ, „покажетъ ему свои пятки“. Высоко рѣя въ воздухѣ, быстро проносится „фрегатъ“, направляясь наперерѣзъ къ далекому берегу Америки; неожиданно спустится на волны стайка бѣлоснѣжныхъ альбатросовъ, покачается на водѣ, схватитъ добычу и расправивъ свои громадныя крылья, взовьется наверхъ и исчезнетъ изъ глазъ; гдѣ-нибудь вблизи шумно пустить фонтанъ разыгравшійся китъ, и снова безмолвно и пустынно на безбрежной дали океана.
Это чудное, радостное утро, дышащее бодрящей свѣжестью, весело заглянуло и на корветъ и залило его блескомъ свѣта. И все—людскія фигуры, мачты, паруса, снасти—что въ таинственномъ мракѣ казалось чѣмъ-то смутнымъ, неопредѣленно-фантастическимъ и большимъ, приняло теперь рѣзкую отчетливость формъ и очертаній, словно избавившись отъ волшебныхъ чаръ дивной тропической ночи. И смолкли сказки, и отлетѣли грезы у людей, которыхъ утро застало бодрствующими.
Надувшіеся паруса сразу побѣлѣли, принявъ свои настоящіе размѣры, и паутина снастей, отдѣлявшихся одна отъ другой, рѣзко вырисовывалась по бокамъ мачтъ съ ихъ марсами и салингами. Закрѣпленныя по походному по обоимъ бортамъ орудія, черныя и внушительныя на своихъ станкахъ, выдѣлялись на общемъ фонѣ палубы, почти сплошь
