Но выстрѣловъ не было, и Максимка такъ ихъ и не дождался. За то съ восхищеніемъ слушалъ барабанную дробь и не спускалъ глазъ съ Лучкина, который стоялъ у баковаго орудія комендоромъ и часто нагибался, чтобы прицѣливаться.
Зрѣлище ученья очень понравилось Максимкѣ, но не менѣе понравился ему и чай, которымъ послѣ ученья угостилъ его Лучкинъ. Сперва Максимка только диву давался, глядя, какъ всѣ матросы дуютъ горячую воду изъ кружекъ, закусывая сахаромъ и обливаясь потомъ. Но когда Лучкинъ далъ и ему кружку и сахару, Максимка вошелъ во вкусъ и выпилъ двѣ кружки.
Что же касается перваго урока русскаго языка, начатаго Лучкинымъ въ тотъ же день, передъ вечеромъ, когда начала спадать жара и когда, по словамъ матроса, было „легче войти въ понятіе“, то начало его—признаться—не предвѣщало особенныхъ успѣховъ и вызывало не мало-таки насмѣшекъ среди матросовъ, при видѣ тщетныхъ усилій Лучкина объяснить ученику, что его зовутъ Максимкой, а что учителя зовутъ Лучкинымъ.
Однако Лучкинъ, хотя и не былъ никогда педагогомъ, тѣмъ не менѣе обнаружилъ такое терпѣніе, такую выдержку и мягкость въ стремленіи во что бы то ни стало заложить, такъ сказать, первое основаніе обученія,—каковымъ онъ считалъ знаніе имени,—что имъ могли бы позавидовать патентованные педагоги, которымъ, вдобавокъ, едва ли приходилось преодолѣвать трудности, представившіяся матросу.
Придумывая болѣе или менѣе остроумные способы для достиженія заданной себѣ цѣли, Лучкинъ тотчасъ же приводилъ ихъ и въ исполненіе.
Онъ тыкалъ въ грудь маленькаго негра и говорилъ: „Максимка“ затѣмъ показывалъ на себя и говорилъ: „Лучкинъ“, Продѣлавъ это нѣсколько разъ и недостигнувъ удовлетворительнаго результата, Лучкинъ отходилъ на нѣсколько шаговъ и вскрикивалъ: „Максимка!“ Мальчикъ скалилъ зубы, но не усвоивалъ и этого метода. Тогда Лучкинъ придумалъ новую комбинацію. Онъ попросилъ одного матроса, крикнуть: „Максимка!“ и когда матросъ крикнулъ, Лучкинъ не безъ нѣкотораго довольства человѣка, увѣреннаго въ успѣхѣ, указалъ пальцемъ на Максимку и даже для убѣдительности осторожно затѣмъ встряхнулъ его за шиворотъ. Увы! Максимка весело смѣялся, но очевидно понялъ встряхиваніе за приглашеніе
