значитъ, матросы, и пылъ у ихъ прошелъ. А тѣмъ временемъ старшій офицеръ все дѣло объяснилъ капитану. „Такъ и такъ, молъ, хотѣли за бортъ васъ кидать отъ вашей жестокости. Я, говоритъ, бунтъ пока прекратилъ, а теперь, говоритъ, вашего ума дѣло!“ Тогда командиръ вышелъ на верхъ и быдто ничего не знаетъ. „Команду во фрунтъ!“—приказалъ. Стали во фрунтъ. „Молодцы,—говоритъ,—ребята. Лихо работали. Съ такими молодцами,—говоритъ,—и линьковъ не нужно!“ И тую-жъ минуту приказалъ боцманамъ и унтерцерамъ линьки за бортъ покидать. Матросы: „Рады, молъ, стараться!“—и разошлись… И послѣ этого ужъ звѣрства не было. Наказывали съ разсудкомъ, и народъ вздохнулъ… А командиръ собралъ всѣхъ офицеровъ и просилъ все это дѣло въ скрытности держать, чтобы никто въ Рассею не давалъ знать. Клятву, сказывали, взялъ. Потому, значитъ, по совѣсти понималъ, что его вина, и не хотѣлъ матросовъ за бунтъ губить. Объяви онъ все, какъ было, пропало бы много народу. А онъ быдто ничего не слыхалъ и ничего какъ быдто на фрегатѣ и не было. По-благородному поступилъ, и матросы были имъ вполнѣ довольны. А какъ вышелъ онъ въ адмиралы, очень даже заботливый и ласковый былъ къ матросу начальникъ. Я съ имъ на флагманскомъ кораблѣ служилъ и на адмиральскомъ вельботѣ гребцомъ состоялъ. Ни разу не дрался и, бывало, завсегда награждалъ по чаркѣ, какъ отвозили его на вельботѣ.
Захарычъ примолкъ и словно бы въ раздумьи тихо покачалъ головой.
— Вотъ до какого грѣха,—сново заговорилъ Захарычъ—можно довести матроса, даромъ что нашъ-то, россійскій матросъ, и терпокъ, и покоренъ. Теперь-то легче служить… Не то положеніе, что встарину… Права дадены. Судись, коли что… А тогда, сами знаете… Однако, терпѣли мы на „Чайкѣ“, можно сказать, со всею покорностью. Все думается, не вѣкъ же терпѣть, впереди, Богъ дастъ, и ослабка будетъ. И точно, ослабка вышла. Какъ пошли мы домой, въ обратную, Шлига-то нашъ быдто маленько потише сталъ и не такъ тиранствовалъ, видно, отъ радости, что съ нѣмкою со своей скоро свидится. Ну да и то сказать: работали у насъ на клиперѣ, прямо сказать, въ лоскъ, какъ бѣшеные. Въ три минуты марселя мѣняли, вашескобродіе. За три-то года Шли-
