глядѣть, Сережа. Спасибо тебѣ, но только зачѣмъ мнѣ. Я вѣдь не выѣзжаю.
— Она у насъ домосѣдка Ниточка!—вставилъ отецъ.—Все больше за книжками сидитъ.
— Напрасно. Ты стала такая хорошенькая, что могла бы выѣзжать и сдѣлать хорошую партію!—смѣясь проговорилъ Сережа.
Нита вспыхнула. Этотъ тонъ не нравился ей. Поморщился и адмиралъ.
— Ну, ну, не сердись, Нита… Хочешь быть монашкой и ученой—твоя княжая воля.
И онъ обнялъ сестру.
Анна Васильевна не сводила глазъ съ Сережи—такой онъ казался ей красивый и элегантный. Она разсказывала о родныхъ, о знакомыхъ, смѣясь говорила, что многія барышни ждутъ его, не дождутся. Сережа весело улыбался и покручивалъ свои выхоленные усы.
А Максимъ Ивановичъ слушалъ, приглядывался и только теперь замѣтилъ, какой Сережа франтъ, и его, старика, особенно непріятно поразилъ этотъ браслетъ на рукѣ сына.
„Точно женщина—браслетъ носитъ!“—подумалъ онъ. Однако, ничего не сказалъ.
Нита какъ-то испуганно переводила глаза съ отца на брата.
— Ну, а ты, папа, какъ поживаешь?—спрашивалъ Сережа.
— Отлично поживаю, какъ видишь… Ты вѣдь знаешь, почему я вышелъ въ отставку?—неожиданно спросилъ старикъ.
— Знаю, ты писалъ…
— Но ты тогда ничего мнѣ не отвѣтилъ…
— Что-жъ было писать?—уклончиво проговорилъ Сережа.
— Какъ что? Я ждалъ, что ты одобришь мое рѣшеніе.
— Извини, папа, но я очень сожалѣлъ, что ты оставилъ службу… Вѣдь флотъ нуждается въ хорошихъ адмиралахъ…
— Ну, положимъ, нуждается…
Нита затаила дыханіе. Она знала, что братъ не одобрялъ рѣшенія отца и въ письмѣ къ ней называлъ выходъ его въ отставку „мальчишествомъ“, тогда какъ она гордилась поступкомъ отца.
— А если нуждается,—продолжалъ слегка докторальнымъ
