— Отчего не разсказать? Очень даже могу разсказать, потому вы, вашескобродіе, не обезсудите, что, примѣрно, матросъ и, съ позволенія сказать, изъ-за женскаго званія безъ уха остался… Другому господину будто и смѣшно, а вы… однимъ словомъ… можете понять… Дайте вотъ только простыньки приберу. А тѣмъ временемъ вы искупайтесь. Вода освѣжительная. Я ужъ искупался… Теперь, только раннимъ утречкомъ и хорошо купаться… А господа ходятъ всѣ съ восьми часовъ, когда солнышко поджариваетъ и вода теплая… Довольно это даже глупо, прямо-таки сказать!
Съ этими словами Тарасычъ торопливой и легкой походкой, словно онъ шелъ по палубѣ военнаго корабля, направился на другой конецъ купальни снимать развѣшенное бѣлье.
Я невольно любовался Тарасычемъ.
Не смотря на свои шестьдесятъ лѣтъ, этотъ сухощавый, крѣпкій, хорошо сложенный старикъ глядѣлъ молодцомъ. Его смугловатое, сохранившее еще слѣды былой красоты лицо—почти безъ морщинъ и отливаетъ здоровымъ румянцемъ. Большіе темные глаза, добродушно насмѣшливые и зоркіе, не потеряли блеска и порой зажигаются огонькомъ. Черные, слегка курчавые волосы и черная большая борода только слегка подернуты сѣдиной. Бѣлые, крѣпкіе зубы такъ и сверкаютъ изъ-подъ усовъ, когда Тарасычъ улыбается или держитъ во рту маленькую трубчонку.
Одѣтъ онъ чистенько и, видимо, не безъ заботы о нѣкоторомъ щегольствѣ. На немъ всегда бѣлый, сшитый на матросскій фасонъ, короткій буршлатикъ—пальто съ георгіевскимъ крестомъ въ петлицѣ и широкія парусинныя штаны, а по воскресеньямъ парусинные башмаки. Въ будни онъ въ купальнѣ ходилъ босой.
Тарасычъ расторопенъ и услужливъ, но держитъ себя съ достоинствомъ; ни передъ кѣмъ не лебезитъ и ко всѣмъ купальщикамъ, безъ различія ихъ положеній и ранговъ, относится съ одинаковой предупредительностью. Только, по старой памяти, онъ оказываетъ нѣкоторую аттенцію морякамъ, и въ особенности старымъ севастопольцамъ. Тарасычъ всѣхъ ихъ знаетъ, и они всѣ знаютъ и уважаютъ Тарасыча. Къ нимъ онъ особенно внимателенъ, охотно вступаетъ въ разговоры, называя по имени и отчеству даже адмираловъ, ставитъ имъ, безъ напоминанія, шайки съ водой послѣ купанья и, накидывая простыни, усердно третъ своими большими,
