В эти предпраздничные дни, въ большой, красиво убранной квартирѣ контръ-адмирала Лещова шла такая же усердная чистка, какая происходила и во всѣхъ домахъ столицы.
Изъ всей прислуги адмирала особенно неистовствовалъ по приведенію адмиральскаго кабинета въ порядокъ пожилой, небольшого роста, плотный и коренастый человѣкъ въ куцой, измызганной черной „тужуркѣ“ въ стоптанныхъ парусинныхъ башмакахъ, какіе носятъ въ плаваніяхъ матросы, съ широкимъ, далеко не казистымъ, нѣсколько суровымъ лицомъ, на красноватомъ фонѣ котораго алѣлъ небольшой носъ, похожій на луковицу, а изъ-подъ густыхъ черныхъ бровей блестѣла пара темныхъ зоркихъ глазъ, умныхъ и необыкновенно добродушныхъ. Слегка искривленныя ноги и здоровенныя жилистыя руки пополняли неказистость этой, на видъ неуклюжей, сутуловатой фигуры.
Столь непрезентабельный для такой роскошной квартиры слуга, возбуждавшій ироническія улыбки въ франтоватомъ молодомъ лакеѣ, въ горничной и кухаркѣ, былъ Михайло Егоровъ, отставной матросъ, служившій у Лещова безотлучно
