понимаютъ, что они несчастные… Бога-то забыли, а Онъ, Батюшка, все видитъ…
Сдѣлавъ необходимыя покупки, Ѳедосъ пошелъ на Петровскую пристань, встрѣтилъ тамъ среди гребцовъ на дожидающихъ офицеровъ шлюбкахъ знакомыхъ, поговорилъ съ ними, узналъ, что „Копчикъ“ находится теперь въ Ревелѣ, и въ седьмомъ часу вечера направился домой.
Лайка встрѣтила Чижика радостнымъ бреханьемъ.
— Здравствуй, Лаечка… Здорово, братъ!—ласково привѣтствовалъ онъ собаку и сталъ ее гладить…—Что, кормили тебя?.. Небойсь, забыли, а? Погоди… принесу тебѣ… Чай, въ кухнѣ что найдется…
Иванъ сидѣлъ на кухнѣ у окна и игралъ на гармоніи.
При видѣ Ѳедоса, выпившаго, онъ съ довольнымъ видомъ усмѣхнулся и проговорилъ:
— Хорошо погуляли?
— Ничего себѣ погулялъ…
И, пожалѣвъ, что Иванъ сидитъ дома одинъ, прибавилъ:
— Иди и ты погуляй, пока господа не вернутся, а я буду домъ сторожить…
— Куда ужъ теперь гулять… Семь часовъ! Скоро и господа вернутся…
— Твое дѣло, а ты мнѣ дай косточекъ, если есть…
— Бери… Вонъ лежатъ…
Чижикъ взялъ кости, отнесъ ихъ собакѣ и, вернувшись, присѣлъ на кухнѣ и неожиданно проговорилъ:
— А ты, братецъ мой, лучше живи по хорошему… Право… И не напущай ты на себя форцу… Всѣ помремъ, а на томъ свѣтѣ форцу, любезный ты мой, не спросятъ…
— Это вы въ какихъ, напримѣръ, смыслахъ?
— А во всякихъ… И къ Анюткѣ не приставай… Силкомъ дѣвку не привадишь, а она, самъ видишь, отъ тебя бѣгаетъ… За другой лучше гоняйся… Грѣшно забиждать дѣвку-то… И такъ она забижена!—продолжалъ Чижикъ ласковымъ тономъ.—И всѣмъ намъ безъ свары жить можно… Я тебѣ безъ всякаго сердца говорю…
— Ужъ не вамъ ли Анютка приглянулась, что вы такъ заступаетесь?..—насмѣшливо проговорилъ поваръ.
— Глупый!.. Я въ отцы ей гожусь, а не то, чтобы какія подлости думать…
Однако Чижикъ не продолжалъ разговора въ этомъ направленіи и нѣсколько смутился.
