потому что я сдѣлаю изъ ружья такое употребленіе, которое, по правдѣ, можно назвать остроумнымъ.
Говоря это, квартирмейстеръ приготовлялся къ своему ученому испытанію; потомъ занялъ позицію, искусно рисуясь, тихо поднялъ ружье, снова опустилъ его, потомъ опять поднялъ, и наконецъ, повторивъ еще нѣсколько разъ эти движенія, спустилъ курокъ.
— Мимо! промахъ по всей доскѣ; торжественно воскликнулъ судья, который находилъ мало удовольствія въ учености квартирмейстера.
— Этого не можетъ быть! сердито закричалъ Мунксъ, съ лицомъ покраснѣвшимъ отъ раздраженія и стыда. Этого не можетъ быть, повторилъ онъ, никогда въ жизни еще не случалось со мной этой неловкости.
— Будьте довольны, Мунксъ, смѣясь сказалъ маіоръ Дунканъ. Это дѣйствительно былъ промахъ, и вамъ надо предоставить себя на волю судьбы.
— Нѣтъ, маіоръ, наконецъ, замѣтилъ Слѣдопытъ, выступая съ улыбкою. Квартирмейстеръ, не смотря на его копотливость, вовсе не дурной стрѣлокъ на извѣстномъ разстояніи, и я утверждаю, что его пуля покрыла пулю Гаспара, и это тотчасъ окажется, если изслѣдуютъ доску.
Уваженіе къ ловкости Слѣдопыта и вѣрности его глаза было такъ велико, что зрители тотчасъ стали не довѣрять собственнымъ мнѣніямъ, и многіе кинулись къ доскѣ, чтобы удостовѣриться въ дѣйствительности. Тотчасъ нашли, что пуля квартирмейстера, въ самомъ
потому что я сделаю из ружья такое употребление, которое, по правде, можно назвать остроумным.
Говоря это, квартирмейстер приготовлялся к своему ученому испытанию; потом занял позицию, искусно рисуясь, тихо поднял ружье, снова опустил его, потом опять поднял, и наконец, повторив еще несколько раз эти движения, спустил курок.
— Мимо! промах по всей доске, — торжественно воскликнул судья, который находил мало удовольствия в учености квартирмейстера.
— Этого не может быть! — сердито закричал Мункс, с лицом покрасневшим от раздражения и стыда. — Этого не может быть, — повторил он, — никогда в жизни еще не случалось со мной этой неловкости.
— Будьте довольны, Мункс, — смеясь сказал майор Дункан. — Это, действительно, был промах, и вам надо предоставить себя на волю судьбы.
— Нет, майор, — наконец заметил Следопыт, выступая с улыбкою. — Квартирмейстер, несмотря на его копотливость, вовсе недурной стрелок на известном расстоянии, и я утверждаю, что его пуля покрыла пулю Гаспара, и это тотчас окажется, если исследуют доску.
Уважение к ловкости Следопыта и верности его глаза было так велико, что зрители тотчас стали не доверять собственным мнениям, и многие кинулись к доске, чтобы удостовериться в действительности. Тотчас нашли, что пуля квартирмейстера в самом
