изъ своего колодезя. Больше не случится… Загулялъ я вчера немножко, сэръ!…
— Это все хорошо, сказалъ Скруджъ, но я долженъ вамъ, любезный другъ, замѣтить, что не могу терпѣть такихъ безпорядковъ. А слѣдовательно, прибавилъ онъ, вскочивъ съ табурета и толкнувъ подъ бокъ Боба такъ, что онъ отлетѣлъ къ своему колодезю, следовательно — я желаю прибавить вамъ жалованья.
Бобъ задрожалъ и протянулъ руку къ линейкѣ. Было мгновеніе, когда онъ хотѣлъ ударить линейкой Скруджа, схватить его за шиворотъ и позвать людей, чтобы на Скруджа надѣли горячечную рубашку.
— Съ веселымъ праздникомъ, Бобъ! проговорилъ важно Скруджъ и дружески потрепалъ своего прикащика по плечу. Съ болѣе веселымъ, чѣмъ когда-либо. Я прибавлю вамъ жалованья и постараюсь помочь вашей трудолюбивой семьѣ. Сегодня мы поговоримъ о нашихъ дѣлахъ за рождественскимъ стаканомъ бишофа, Бобъ!
Скруджъ не только сдержалъ слово, но сдѣлалъ гораздо — гораздо болѣе, чѣмъ обѣщалъ.
Для Тини-Тима (онъ разумѣется, и не думалъ умирать), Скруджъ сдѣлался истинно вторымъ отцомъ.
И сталъ Скруджъ такимъ хорошимъ другомъ, такимъ хорошимъ хозяиномъ и такимъ хорошимъ человѣкомъ, какъ всякій гражданинъ всякаго добраго, стараго города, въ добромъ, старомъ свѣтѣ. Нашлись господа, что подсмѣивались надъ подобною перемѣною, да Скруджъ имъ позволялъ подсмѣиваться, и даже ухомъ не велъ.
Въ отместку этимъ господамъ, онъ и самъ смѣялся — отъ полноты души.
Съ духами прекратилъ онъ всякія сношенія; но за-то завелъ съ людьми, и дружески готовился каждый годъ встрѣтить съ ними святки, и всѣ отдавали ему полную
из своего колодезя. — Больше не случится… Загулял я вчера немножко, сэр!..
— Это все хорошо, — сказал Скрудж, — но я должен вам, любезный друг, заметить, что не могу терпеть таких беспорядков. А следовательно, прибавил он, вскочив с табурета и толкнув под бок Боба так, что он отлетел к своему колодезю, следовательно, — я желаю прибавить вам жалованья.
Боб задрожал и протянул руку к линейке. Было мгновение, когда он хотел ударить линейкой Скруджа, схватить его за шиворот и позвать людей, чтобы на Скруджа надели горячечную рубашку.
— С веселым праздником, Боб! — проговорил важно Скрудж и дружески потрепал своего приказчика по плечу. — С более веселым, чем когда-либо. Я прибавлю вам жалованья и постараюсь помочь вашей трудолюбивой семье. Сегодня мы поговорим о наших делах за рождественским стаканом бишофа, Боб!
Скрудж не только сдержал слово, но сделал гораздо — гораздо более, чем обещал.
Для Тини-Тима (он, разумеется, и не думал умирать) Скрудж сделался истинно вторым отцом.
И стал Скрудж таким хорошим другом, таким хорошим хозяином и таким хорошим человеком, как всякий гражданин всякого доброго, старого города, в добром, старом свете. Нашлись господа, что подсмеивались над подобною переменою, да Скрудж им позволял подсмеиваться и даже ухом не вел.
В отместку этим господам он и сам смеялся — от полноты души.
С духами прекратил он всякие сношения; но зато завел с людьми и дружески готовился каждый год встретить с ними святки, и все отдавали ему полную
