Вотъ и окошко, откуда я слѣдилъ за грѣшными душами: все на мѣстѣ, все въ порядкѣ… Ха-ха-ха-ха!
И это было такъ… Для человѣка, не смѣявшаго столько лѣтъ, этотъ смѣхъ былъ торжественно-великолѣпенъ, былъ родоначальникомъ нескончаемыхъ покатовъ со-смѣха.
— Не знаю я — какое у насъ сегодня число? продолжалъ Скруджъ. Не знаю — сколько времени провелъ я между духовъ. Ничего не знаю: я просто ребенокъ… И какъ-бы мнѣ хотѣлось быть маленькимъ ребенкомъ… Эй, гэй, гой, гэй!…
Его восторгъ былъ умѣренъ церковными колоколами, перезванивавшими во всѣ тяжкія:
„Дини-дини донъ-бумъ, бумъ! Динь динь донъ, бумъ, бумъ, бумъ! Донъ, динь-донъ, бумъ“!
— Отлично! отлично! покрикивалъ Скруджъ; подбѣжалъ къ окошку и глянулъ на улицу. Не было ни изморози, ни тумана: былъ ясный, свѣжій денекъ, одинъ изъ тѣхъ, что веселятъ и укрѣпляютъ, и гонятъ кровь по жиламъ въ „плясовую“. Золотое солнце; голубое небо колокольный трезвонъ… Отлично! отлично!…
— Какой сегодня день? крикнулъ Скруджъ изъ окошка какому-то вѣроятно на него-же заглядѣвшемуся мальчишкѣ.
— Что? спросилъ изумленный мальчикъ.
— Какой сегодня день, голубчикъ? повторилъ Скруджъ.
— Сегодня? еще разъ спросилъ мальчикъ. Да сегодня — Рождество.
— Рождество! подумалъ Скруджъ. Стало-быть, я его не потерялъ. Духи устроили все въ одну ночь. Они все могутъ сдѣлать — кто-же въ этомъ сомнѣвается? — все могутъ…
— Эй-эй, любезный?
Вот и окошко, откуда я следил за грешными душами: все на месте, все в порядке… Ха-ха-ха-ха!
И это было так… Для человека, не смеявшегося столько лет, этот смех был торжественно великолепен, был родоначальником нескончаемых покатов со́ смеха.
— Не знаю я, — какое у нас сегодня число? — продолжал Скрудж. — Не знаю, — сколько времени провел я между духов. Ничего не знаю: я просто ребенок… И как бы мне хотелось быть маленьким ребенком… Эй, гэй, гой, гэй!..
Его восторг был умерен церковными колоколами, перезванивавшими во все тяжкие:
«Дини-дини дон-бум, бум! Динь динь дон, бум, бум, бум! Дон, динь-дон, бум!»
— Отлично! Отлично! — покрикивал Скрудж; подбежал к окошку и глянул на улицу. Не было ни изморози, ни тумана: был ясный, свежий денек, один из тех, что веселят и укрепляют, и гонят кровь по жилам в «плясовую». Золотое солнце; голубое небо; колокольный трезвон… Отлично! Отлично!..
— Какой сегодня день? — крикнул Скрудж из окошка какому-то, вероятно, на него же заглядевшемуся мальчишке.
— Что? — спросил изумленный мальчик.
— Какой сегодня день, голубчик? — повторил Скрудж.
— Сегодня? — еще раз спросил мальчик. — Да сегодня — Рождество.
— Рождество! — подумал Скрудж. — Стало быть, я его не потерял. Духи устроили все в одну ночь. Они все могут сделать, — кто же в этом сомневается? — все могут…
— Эй-эй, любезный?
