незабвенные уроки… О! скажите мнѣ, что я могу стереть эту надпись съ могильнаго камня?
Скруджъ отчаянно ухватился за руку призрака: рука выскользнула-было, но Скруджъ сдавилъ ее, какъ клещами; однако-же призракъ все-еще былъ сильнѣе Скруджа, и оттолкнулъ его.
Поднявъ обѣ руки въ послѣдней мольбѣ объ измѣненіи своей участи, Скруджъ замѣтилъ, что одежды духа становятся тоньше и тоньше, и самъ духъ постепенно преображается, и преобразился въ занавѣсный столбикъ постели.
незабвенные уроки… О! скажите мне, что я могу стереть эту надпись с могильного камня?
Скрудж отчаянно ухватился за руку призрака: рука выскользнула было, но Скрудж сдавил ее, как клещами; однако же призрак всё еще был сильнее Скруджа, и оттолкнул его.
Подняв обе руки в последней мольбе об изменении своей участи, Скрудж заметил, что одежды духа становятся тоньше и тоньше, и сам дух постепенно преображается, и преобразился в занавесный столбик постели.
Дѣйствительно — это былъ занавѣсный столбикъ. Да. И столбикъ надъ собственной постелью Скруджа, и даже въ собственной спальнѣ Скруджа. Передъ нимъ былъ цѣлый день — оправиться и перемѣнить образъ жизни.
— Буду жить въ прошломъ и въ настоящемъ… повторилъ Скруджъ, соскакивая съ постели. Врѣзались мнѣ въ память три духовные урока. О, Джэкобъ Мэрлей! Да святится праздникъ Рождества Христова.
— Не сняты онѣ, не сняты! продолжалъ Скруджъ обнимая съ рыданіемъ постельныя занавѣски. И кольца цѣлы… И все, что я видѣлъ, — греза!… Онъ мялъ и переминалъ платье, самъ непонимая — что дѣлаетъ.
— Боже мой! говорилъ онъ, схвативъ въ обѣ руки чулки и становясь съ ними въ позу Лаокоона, оплетеннаго змѣями. Господи! я легче пуха, счастливѣе безплотнаго духа, веселѣе школьника, пьянѣе вина!… Съ праздникомъ! Всѣхъ имѣю честь поздравить съ праздникомъ!… Эй! кто тамъ! Ау!… Го-го-го!…
Однимъ прыжкомъ перескочилъ онъ изъ спальни въ гостиную и остановился въ ней, запыхавшись.
— Вотъ и кастрюлька съ кашицей! кричалъ онъ. Вотъ и дверь, сквозь нея же проникъ призракъ Мэрлея! Вотъ и уголокъ, гдѣ сидѣлъ нынѣшній Сочельникъ!
- ↑ Заголовок главы отсутствует. Его место восстановлено по английскому оригиналу. — Примѣчаніе редактора Викитеки.
Действительно — это был занавесный столбик. Да. И столбик над собственной постелью Скруджа, и даже в собственной спальне Скруджа. Перед ним был целый день — оправиться и переменить образ жизни.
— Буду жить в прошлом и в настоящем… — повторил Скрудж, соскакивая с постели. — Врезались мне в память три духовные урока. О, Джэкоб Мэрлей! Да святится праздник Рождества Христова.
— Не сняты они, не сняты! — продолжал Скрудж, обнимая с рыданием постельные занавески. — И кольца целы… И все, что я видел, — греза!.. Он мял и переминал платье, сам не понимая, — что делает.
— Боже мой! — говорил он, схватив в обе руки чулки и становясь с ними в позу Лаокоона, оплетенного змеями. — Господи! я легче пуха, счастливее бесплотного духа, веселее школьника, пьянее вина!.. С праздником! Всех имею честь поздравить с праздником!.. Эй! кто там! Ау!.. Го-го-го!..
Одним прыжком перескочил он из спальни в гостиную и остановился в ней, запыхавшись.
— Вот и кастрюлька с кашицей! — кричал он. — Вот и дверь, сквозь нее же проник призрак Мэрлея! Вот и уголок, где сидел нынешний Сочельник!
- ↑ Заголовок главы отсутствует. Его место восстановлено по английскому оригиналу. — Примѣчаніе редактора Викитеки.
