— Говорили мнѣ… А вѣдь, неправда-ли, холодно?
— Пора! Пора такая: святки… Вы, я полагаю, не катаетесь на конькахъ?
— Ни-ни: мнѣ есть кой-о-чемъ — другомъ подумать… Прощайте?
И ни слова больше. Таковы были ихъ встрѣчи, разговоръ и прощанье.
Скруджъ сначала удивился, почему призракъ придаетъ такую важность пустымъ разговорамъ; но, внутренно убѣдившись, что долженъ-же таиться въ нихъ какой нибудь смыслъ, онъ сталъ раздумывать про себя — какой-же это именно? Трудно предположить что-бы во всемъ этомъ скрывался намекъ на смерть Джэкоба: дѣло было такъ давно, а призракъ — провозвѣстникъ будущаго. На знакомыхъ не на кого подумать… Тѣмъ не менѣе, не сомнѣваясь, что здѣсь готовится ему, для его-же блага, таинственный урокъ, Скруджъ рѣшился не обронить ни одного слова, не пропустить безъ вниманія ни одного малѣйшаго обстоятельства, а главное не спускать глазъ со своего второго я, при его появленіи: Скруджъ былъ увѣренъ, что поведеніе его будущаго самого себя послужитъ ему ключом къ разгадкѣ.
Сталъ онъ отыскивать самого себя на биржѣ, но обычное его мѣсто въ любимомъ уголкѣ было занято кѣмъ-то другимъ и, хотя биржевые часы показывали именно то время, когда онъ сюда появлялся, однако-же въ многочисленной толпѣ, тѣснившейся на крыльцѣ зданія, не было никого, мало-мальски похожаго на его особу. Это, впрочемъ, нисколько его не удивило: онъ подумалъ, что, при будущей перемѣнѣ въ родѣ его жизни, конечно перемѣнится и родъ занятій.
Призракъ стоялъ противъ него неподвижный, мрачный, съ вытянутой рукой. Когда Скруджъ очнулся, ему показалось, по движенію руки и по прямому положенію
— Говорили мне… А ведь, не правда ли, холодно?
— Пора! Пора такая: святки… Вы, я полагаю, не катаетесь на коньках?
— Ни-ни: мне есть кой о чем — другом подумать… Прощайте?
И ни слова больше. Таковы были их встречи, разговор и прощанье.
Скрудж сначала удивился, почему призрак придает такую важность пустым разговорам; но, внутренне убедившись, что должен же таиться в них какой-нибудь смысл, он стал раздумывать про себя — какой же это именно? Трудно предположить, чтобы во всем этом скрывался намек на смерть Джэкоба: дело было так давно, а призрак — провозвестник будущего. На знакомых не на кого подумать… Тем не менее, не сомневаясь, что здесь готовится ему для его же блага таинственный урок, Скрудж решился не обронить ни одного слова, не пропустить без внимания ни одного малейшего обстоятельства, а главное не спускать глаз со своего второго я при его появлении: Скрудж был уверен, что поведение его будущего самого себя послужит ему ключом к разгадке.
Стал он отыскивать самого себя на бирже, но обычное его место в любимом уголке было занято кем-то другим и, хотя биржевые часы показывали именно то время, когда он сюда появлялся, однако же в многочисленной толпе, теснившейся на крыльце здания, не было никого, мало-мальски похожего на его особу. Это, впрочем, нисколько его не удивило: он подумал, что при будущей перемене в роде его жизни, конечно, переменится и род занятий.
Призрак стоял против него неподвижный, мрачный, с вытянутой рукой. Когда Скрудж очнулся, ему показалось по движению руки и по прямому положению
