опять; потомъ отвѣдали сочельническаго пирога и шипучего лимонада, да чуть не полбыка, да пирожковъ съ мяснымъ фаршемъ, да холоднаго бульона, да многое-множество пива… Но наибольшій восторгъ, послѣ бульона и жаркого произвелъ скрипачъ (между нами, — такой чертовской плутяга, что ни мнѣ, ни вамъ не провести его), когда запилилъ: „Sir Robert de Coverly[1]“. Тогда-то вышелъ на средину старикъ Феццивигъ съ мистриссъ Феццивигъ. Оба они стали въ главѣ танцующихъ. Вотъ-такъ ужъ была имъ работа: вести и направлять двадцать игръ, или двадцать четыре пары, а шутить съ ними было не легко!… Но, если-бы паръ было больше вдвое, или даже и вчетверо, старикъ Феццивигъ и тогда-бы не отказался пробить стѣны лбомъ, да и мистриссъ Феццивигъ также… Потому: заключала въ себѣ она достойную, истинно-полную половину мистера Феццивига… Если это не похвала, пріищите что нибудь другое: я, со своей стороны, отказываюсь. Икры господина Феццивига, — да простятъ намъ это сравненіе, — были рѣшительно фазисами мѣсяца; появлялись, исчезали, появлялись снова… И, когда старая чета Феццивиговъ окончательно исполнила: „авансе-рекюле; руки дамамъ; балане салюе; тир-бушонъ; нитка въ нитку и по мѣстамъ“, Феццивигъ такъ легко выдѣлывалъ антраша, какъ будто-бы перебиралъ ногами на флажолетѣ, а потомъ вдругъ выпрямлялся на тѣхъ-же ногахъ, какъ I…
Наконецъ, въ одиннадцать часовъ балъ кончился и супруги, пожимая руки своимъ посѣтителямъ, поздравили ихъ, на прощанье, съ наступающимъ праздникомъ. Пожали они, на прощанье, руки и у своихъ прикащиковъ, а тѣ, какъ имъ и подобало, отправились — залечь въ заприлавочную.
- ↑ Т. е. «Серъ Робертъ де Коверлей»; національная пѣсня, едва-ли переводимая какъ — положимъ — наша «камаринская».
опять; потом отведали сочельнического пирога и шипучего лимонада, да чуть не полбыка, да пирожков с мясным фаршем, да холодного бульона, да многое множество пива… Но наибольший восторг после бульона и жаркого произвел скрипач (между нами — такой чертовской плутяга, что ни мне, ни вам не провести его), когда запилил: «Sir Robert de Coverly»[1]. Тогда-то вышел на средину старик Феццивиг с мистрисс Феццивиг. Оба они стали в главе танцующих. Вот так уж была им работа: вести и направлять двадцать игр или двадцать четыре пары, а шутить с ними было нелегко!.. Но если бы пар было больше вдвое или даже и вчетверо, старик Феццивиг и тогда бы не отказался пробить стены лбом, да и мистрисс Феццивиг также… Потому: заключала в себе она достойную, истинно полную половину мистера Феццивига… Если это не похвала, приищите что-нибудь другое: я, со своей стороны, отказываюсь. Икры господина Феццивига, — да простят нам это сравнение, — были решительно фазисами месяца; появлялись, исчезали, появлялись снова… И когда старая чета Феццивигов окончательно исполнила «авансе-рекюле; руки дамам; балане салюе; тир-бушон; нитка в нитку и по местам», Феццивиг так легко выделывал антраша, как будто бы перебирал ногами на флажолете, а потом вдруг выпрямлялся на тех же ногах, как I…
Наконец, в одиннадцать часов бал кончился и супруги, пожимая руки своим посетителям, поздравили их на прощанье с наступающим праздником. Пожали они на прощанье руки и у своих приказчиков, а те, как им и подобало, отправились — залечь в заприлавочную.
- ↑ То есть «Сэр Роберт де Коверлей»; национальная песня, едва ли переводимая, как — положим — наша «камаринская».
