и я до конца моихъ дней буду окруженъ легіономъ домовыхъ собственнаго моего произведенія. Все это — вздоръ, говорю вамъ… Вздоръ!
При этомъ словѣ, призракъ страшно вскрикнулъ и такъ оглушительно, такъ заунывно потрясъ цѣпью, что Скруджъ ухватился обѣими руками за стулъ, чтобы не упасть въ обморокъ. Но его ужасъ удвоился, когда призракъ вдругъ сорвалъ съ головы фуляръ и при этомъ нижняя его челюсть свалилась на грудь.
Скруджъ упалъ на колѣни и закрылъ лицо руками.
— Боже милосердный! вскрикнулъ онъ. Проклятое привидѣніе!… Зачѣмъ ты появилось терзать меня?
— Душа плотская, душа земная! отвѣтилъ призракъ. — Вѣришь-ли ты теперь въ меня?
— Долженъ вѣрить поневолѣ?… сказалъ Скруджъ. Но зачѣмъ-же духи бродятъ по землѣ и зачѣмъ ко мнѣ заходятъ?…
— Обязанность каждаго человѣка, отвѣчалъ призракъ, сообщиться душою съ ближнимъ: если онъ уклоняется отъ этого при жизни, душа его осуждена блуждать въ мірѣ послѣ смерти… Осуждена она быть безполезной и безучастной свидетельницей всѣхъ до̀льнихъ явленій, тогда-какъ при жизни она могла-бы слиться съ другими душами для достиженія общаго блага“. Призракъ вскрикнулъ еще разъ и заломилъ свои безплотныя руки.
— Вы скованы? спросилъ дрожавшій Скруджъ; но скажите — за что?
— Я ношу цѣпь, которую самъ-же сковалъ себѣ въ жизни, звѣно за звѣномъ, аршинъ за аршиномъ; самъ надѣлъ ее на себя добровольно, что-бы добровольно-же носить ее всегда. Можетъ быть, тебѣ нравится этотъ образщикъ?
Скруджъ дрожалъ болѣе и болѣе.
и я до конца моих дней буду окружен легионом домовых собственного моего произведения. Все это — вздор, говорю вам… Вздор!
При этом слове, призрак страшно вскрикнул и так оглушительно, так заунывно потряс цепью, что Скрудж ухватился обеими руками за стул, чтобы не упасть в обморок. Но его ужас удвоился, когда призрак вдруг сорвал с головы фуляр, и при этом нижняя его челюсть свалилась на грудь.
Скрудж упал на колени и закрыл лицо руками.
— Боже милосердный! — вскрикнул он. — Проклятое привидение!.. Зачем ты появилось терзать меня?
— Душа плотская, душа земная! — ответил призрак. — Веришь ли ты теперь в меня?
— Должен верить поневоле!.. — сказал Скрудж. — Но зачем же духи бродят по земле и зачем ко мне заходят?..
— Обязанность каждого человека, — отвечал призрак, — сообщиться душою с ближним; если он уклоняется от этого при жизни, душа его осуждена блуждать в мире после смерти… Осуждена она быть бесполезной и безучастной свидетельницей всех до́льних явлений, тогда как при жизни она могла бы слиться с другими душами для достижения общего блага. — Призрак вскрикнул еще раз и заломил свои бесплотные руки.
— Вы скованы? — спросил дрожавший Скрудж, — но скажите — за что?
— Я ношу цепь, которую сам же сковал себе в жизни, звено за звеном, аршин за аршином; сам надел ее на себя добровольно, чтобы добровольно же носить ее всегда. Может быть, тебе нравится этот образчик?
Скрудж дрожал более и более.
