выразительностію, что Мэрлей былъ вбитъ въ могилу, какъ осиновый колъ…
Спрашивается: зналъ-ли Скруджъ, что Мэрлей умеръ? Конечно зналъ, да и какъ же не зналъ то бы? Онъ и Мэрлей олицетворяли собою торговую фирму.
— Богъ вѣсть — сколько ужъ лѣтъ Скруджъ былъ душеприкащикомъ, единственнымъ повѣреннымъ, единственными другомъ и единственнымъ провожатымъ мерлевскаго гроба. По правдѣ, смерть друга не на столько его огорчила, чтобы онъ, въ самый день похоронъ, не оказался дѣловымъ человѣкомъ и бережливымъ распорядителемъ печальной процессіи.
Вотъ это-то слово и наводитъ меня на первую мою мысль, а именно, что Мэрлей безъ сомнѣнія умеръ, и что, слѣдовательно, если-бы не умеръ онъ, въ моемъ разсказѣ не было-бы ничего удивительнаго.
Если бы мы не были убѣждены, что отецъ Га̀млета умеръ до начала піэсы, никто изъ насъ не обратилъ-бы даже и вниманія на то, что господинъ почтенныхъ лѣтъ прогуливается некстати, въ потемкахъ и на свѣжемъ вѣтеркѣ, по городскому валу, между могилъ, съ единственной цѣлію — окончательно разстроить поврежденныя умственныя способности своего возлюбленнаго сына. Что касается собственно Скруджа, ему и въ голову не приходило вычеркнуть изъ счетныхъ книгъ имя своего товарища по торговлѣ: много лѣтъ послѣ смерти Мэрлея, надъ входомъ въ ихъ общий магазинъ красовалась еще вывѣска съ надписью: „Скруджъ и Мэрлей“. Фирма торговаго дома была все та же: „Скруджъ и Мэрлей“. Случалось иногда, что нѣкоторые господа, плохо знакомые съ торговыми оборотами, называли этотъ домъ: Скруджъ — Скруджъ, а иногда и просто: Мерлей[1]; но фирма всегда готова была откликнуться одинаково на то, или на другое имя.
- ↑ В английском оригинале — «called Scrooge Scrooge, and sometimes Marley» (дословно «называли Скруджа Скруджем, а иногда Марли».) — Примѣчаніе редактора Викитеки.
выразительностию, что Мэрлей был вбит в могилу, как осиновый кол…
Спрашивается: знал ли Скрудж, что Мэрлей умер? Конечно, знал, да и как же не знал-то бы? Он и Мэрлей олицетворяли собою торговую фирму.
— Бог весть — сколько уж лет Скрудж был душеприказчиком, единственным поверенным, единственными другом и единственным провожатым мерлевского гроба. По правде, смерть друга не настолько его огорчила, чтобы он, в самый день похорон, не оказался деловым человеком и бережливым распорядителем печальной процессии.
Вот это-то слово и наводит меня на первую мою мысль, а именно, что Мэрлей, без сомнения, умер, и что, следовательно, если бы не умер он, в моем рассказе не было бы ничего удивительного.
Если бы мы не были убеждены, что отец Гамлета умер до начала пьесы, никто из нас не обратил бы даже и внимания на то, что господин почтенных лет прогуливается некстати, в потемках и на свежем ветерке, по городскому валу, между могил, с единственной целию — окончательно расстроить поврежденные умственные способности своего возлюбленного сына. Что касается собственно Скруджа, ему и в голову не приходило вычеркнуть из счетных книг имя своего товарища по торговле: много лет после смерти Мэрлея над входом в их общий магазин красовалась еще вывеска с надписью: «Скрудж и Мэрлей». Фирма торгового дома была все та же: «Скрудж и Мэрлей». Случалось иногда, что некоторые господа, плохо знакомые с торговыми оборотами, называли этот дом: Скрудж—Скрудж, а иногда и просто: Мерлей[1]; но фирма всегда готова была откликнуться одинаково на то или на другое имя.
- ↑ В английском оригинале — «called Scrooge Scrooge, and sometimes Marley» (дословно «называли Скруджа Скруджем, а иногда Марли».) — Примѣчаніе редактора Викитеки.
