Первая строфа. Призракъ Мэрлея.
Начнемъ сначала: Мэрлей умеръ. Въ этомъ не можетъ быть и тѣни сомнѣнія. Метрическая книга подписана приходскимъ священникомъ, причетникомъ и гробовщикомъ. Росписался въ ней и Скруджъ, а имя Скруджа было громко на биржѣ, гдѣ-бы и подъ чѣмъ-бы ему ни благоугодно было подписаться.
Дѣло въ томъ, что старикъ Мэрлей вбитъ былъ въ могилу, какъ осиновый колъ.
Позвольте! Не подумайте, чтобы я самолично убѣдился въ мертвенности осиноваго кола: я думаю, напротивъ, что ничего нѣтъ мертвеннѣе въ торговлѣ гвоздя, вколоченнаго въ крышку гроба…
Но… разумъ нашихъ предковъ сложился на подобіяхъ и пословицахъ, и не моей нечестивой рукѣ подобаетъ коснуться священнаго кивота вѣковъ—иначе погибнетъ моя отчизна…
И такъ, вы позволите мнѣ повторить съ достодолжною
Начнем сначала: Мэрлей умер. В этом не может быть и тени сомнения. Метрическая книга подписана приходским священником, причетником и гробовщиком. Расписался в ней и Скрудж, а имя Скруджа было громко на бирже, где бы и под чем бы ему ни благоугодно было подписаться.
Дело в том, что старик Мэрлей вбит был в могилу, как осиновый кол.
Позвольте! Не подумайте, чтобы я самолично убедился в мертвенности осинового кола: я думаю, напротив, что ничего нет мертвеннее в торговле гвоздя, вколоченного в крышку гроба…
Но… разум наших предков сложился на подобиях и пословицах, и не моей нечестивой руке подобает коснуться священного кивота веков — иначе погибнет моя отчизна…
Итак, вы позволите мне повторить с достодолжною
