о блестящемъ времени своего правленія, когда по нашему понятію, онъ былъ виновникомъ счастія Россіи и героемъ добродѣтели: „Я былъ неволъникомъ на тронѣ; Попъ Сильвестръ и Адашевъ не давали мнѣ никакой власти; клевреты ихъ посадили меня, аки плѣнника, въ судно, и везли въ непріятельскую землю (подъ стѣны Казани!..); вымышляли дѣтскія страшила, чтобы привести въ ужасъ мою душу: теперь я царствую самъ.“ Такъ говорилъ Іоаннъ, учреждая Опричнину. Но если въ семъ случаѣ онъ клевещетъ на себя, какъ думаетъ Карамзинъ, если нельзя отнять у него всей славы добрыхъ дѣлъ, какъ хочетъ Курбскій, по крайней мѣрѣ другое обвиненіе сего Историка, въ погубленіи многихъ невинныхъ Бояръ, Воеводъ, цѣлыхъ семействъ, даже двоюроднаго брата, подтверждается свидѣтельствомъ и своихъ писателей и чужеземцевъ, и Государственными актами. Этого мало: потомство знаетъ Іоанновы Синодики, или списки невинныхъ страдальцевъ, разосланные самимъ Царемъ въ разные монастыри для поминовенія за упокой души ихъ: тамъ изчислены жертвы его гнѣва, иныя поимянно, другія сотнями, иныя тысячами. Всѣ почти лица, погиб-
