жавія. Самъ Петръ I хотѣлъ подражатъ ему. Это мнѣніе поколебалъ Карамзинъ, который объявилъ торжественно, что Іоаннъ, въ послѣдніе годы своего правленія, не уступалъ ни Людовику XI, ни Каллигулѣ; но что до смерти первой супруги своей, Анастасіи Романовны, онъ былъ примѣромъ Монарховъ благочестивыхъ, мудрыхъ, ревностныхъ къ славѣ и счастію Государства. Если же вѣрить Курбскому, Іоаннъ до покоренія Казани дѣйствовалъ невольно, по совѣту Бояръ, а потомъ началъ поступать по внушенію собственнаго разума и сердца; въ слѣдствіе сей мысли, приписывая всю славу внутреннихъ благихъ учрежденій Сильвестру, Адашеву и друзьямъ ихъ, а славу оружія доблестнымъ Стратигамъ, Курбскій старается доказать, что Россія наслаждалась золотымъ вѣкомъ только тогда, когда великіе Сигклиты, посѣдѣвшіе въ добродѣтеляхъ, руководили Іоанна, какъ младенца; когда же ихъ не стало и онъ самъ началъ царствовать, тогда Россія испытала иную участь. Кто же правильнѣе судилъ Іоанна: современный ли писатель, видѣвшій дѣла его, но питавшій къ нему злобу непримиримую, или позднѣйшій Историкъ, который не имѣлъ
