тельствуетъ поваръ, подкупленный имъ и получившій отъ него для сей цѣли ядъ. Немедленно представили уличителя-повара, коего можетъ быть обвиняемый никогда не видалъ. Добрый Князь хотя былъ вовсе невиненъ и хотя видѣлъ подлогь, тѣмъ не менѣе, вмѣстѣ въ рыдающимъ семействомъ, доказывалъ свою невинность. Но тщетно: самъ Ангелъ небесный не испросилъ бы милости. Его супругу и дѣтей привели къ Іоанну: всѣ они упали ему въ ноги, молили о пощадѣ себѣ и людямъ своимъ, клялись въ невинности и хотѣли постричься навсегда, до конца жизни своей. Ни жалостные вопли, ни моленія несчастныхъ не смягчили Іоанна: Ты искалъ моей жизни и короны, воскликнулъ Царь, ты приготовилъ мнѣ ядъ: „пей его самъ!“ Несчастнаго посадили вмѣстѣ съ супругою и дѣтьми: принесли стаканъ съ отравою. „Князь не хотѣлъ пить. „Я долженъ умеретъ, сказалъ онъ супругѣ, но не могу быть самъ себѣ убійцею. — Другъ мой! отвѣчала она, ты не самъ возлагаешъ на себя руки; тебя губитъ тотъ, кто даетъ тебѣ отраву. Если уже умиратъ, такъ лучше отъ руки Царя, нежели отъ руки палача. Богъ отмститъ на Страшномъ Судѣ за кровь невинную! Князь взялъ стаканъ, поручилъ душу свою Богу, и выпидъ. За нимъ супруга и четверо дѣтей. Ядъ вскорѣ началъ дѣйствовать. Князь умеръ чрезъ четверть часа; супруга и дѣти испустили духъ тогда же, предъ глазами кровожаднаго Мучителя. Послѣ сего Іоаннъ призвалъ Боярынь и служанокъ умерщвленной Княгини и сказалъ имъ: Смотрите, какъ я казню своихъ злодѣевъ. Вы также заслуживаете смертъ; но просите о милосердіи: я пощажу васъ. Съ ужасомъ взглянувъ на злополучныхъ, невинныхъ Господъ своихъ, онѣ скрѣпили сердце и всѣ въ одинъ голосъ
