заетъ[1] страхомъ Божіимъ, наказующи по великому Васильеву Уставу жительствовати; къ тому не токмо Мниховъ, но и самого Епископа Суздальскаго, за сребролюбіе и піянство, напоминаетъ[2] и обличаетъ: понеже былъ мужъ не токмо въ разумѣ и премудрости многъ, но и отъ рожденія своего чистъ и непороченъ; къ тому и трезвостъ по вся дни живота своего храняше. И сихъ ради, яко глаголетъ Златоустый, сопротивяся[3] правдѣ неправда, милосердію лютость, воздержанію невоздержаніе, трезвости піянство, и прочее; тогоради ненавидяше его яко Мниси, такъ Епископъ градскій.
Въ тѣхъ же тогда лѣтѣхъ возрастоша плевелы между чистою пшеницею спасенія ради, отъ піянства[4] многаго пастырей нашихъ, сирѣчъ отроды[5] ересей Люторскихъ:[6] явишася лясфима[7] на церковные догматы;207) Митрополитъ же Русскій, за повелѣніемъ Царевымъ, повелѣлъ оныхъ ругателей вездѣ имати,[8] хотяще изтязати ихъ о расколѣхъ ихъ, имижъ церковь возмущали, и гдѣ елико аще обрѣтено ихъ, вездѣ имано и провожено до мѣста главнаго Московскаго,[9] паче же отъ пустынъ Завольскихъ: бо и тамъ прозябоша оная руганія. И началось было сіе дѣло исперва добрѣ, но въ конецъ злый проиде, сего ради:
