было только сказать, что и какъ случилось въ такомъ то году и мѣсяцѣ. Поссорились, напримѣръ, Князья, сразились: одинъ бѣжалъ, другой палъ на ратномъ полѣ, третій побѣдилъ. За что же именно рѣзались Князья, какая была первая, тайная вина ихъ распрей? Историкъ почти никогда сего не объясняетъ: это для него уже дѣло постороннее. Если же, утомленный разсказомъ безпрерывныхъ бѣдствій, онъ углубится въ размышленіе, откуда они проистекаютъ, то всегда и вездѣ, въ благочестивомъ негодованіи, встрѣчаетъ одного и того же виновника всѣхъ золъ человѣческихъ, неутомимаго сатану: ему, или грѣхамъ, приписываетъ и раздоры Князей, и нашествіе враговъ, и своеволіе народа. Іоаннъ объявилъ войну славнымъ Новгородцамъ, ибо они олаяли пословъ его и хотѣли передаться Королю Польскому: что же побудило ихъ къ сему поступку? ихъ соблазнили измѣнники, говоритъ Историкъ, наученные бѣсомъ.
Если бы Судьба умомъ и любопытствомъ Нестора одушевила какого нибудь Гридня или Боярина: въ древней Русской Исторіи мы увидѣли бы не безцвѣтные очерки, но кар-
