скій, но и духовныхъ всѣхъ, сирѣчь Митрополита и градскихъ Епископовъ призываетъ, и къ тому присовокупляетъ прелукавыхъ нѣкоторыхъ Мниховъ, Мисаила, глаголемаго Сукина, издавна преславнаго въ злостяхъ, и Васьяна Бѣснаго, поистиннѣ реченнаго, неистоваго, и другихъ съ ними таковыхъ тѣмъ подобныхъ, исполненныхъ лицемѣрія и всякаго безстыдія діяволя и дерзости; и посаждаетъ ихъ близу себя, благодарнѣ послушающе ихъ, вѣщающихъ и клевещущихъ ложное на святыхъ и глаголющихъ на праведныхъ беззаконіе, со премногою гордынею и уничиженіемъ. Что же на томъ соборищѣ производятъ? Чтутъ пописавши вины оныхъ мужей заочнѣ, яко и Митрополитъ тогда предъ всѣми реклъ: „Подобаетъ, рече, приведеннымъ имъ быти здѣ предъ насъ, да очевистѣ[1] на нихъ клеветы будутъ, и намъ убо сдышати воистинну достоитъ, что они на то отвѣщаютъ.“ И всѣмъ ему добрымъ согласующе такоже рекшимъ; губительнѣйшіе же ласкатеди вкупѣ со Царемъ возопиша: „Не подобаетъ, рече, о Епискупе! Понеже вѣдомые сіи злодѣи и чаровницы велицы, очаруютъ Царя, и насъ погубятъ, аще пріидутъ!“ И тако осудиша ихъ заочнѣ. О смѣху достойное, паче же бѣды исполненное, осужденіе[2] прельщеннаго отъ ласкателей Царя!…
Заточенъ бываетъ отъ него Селивестръ Презвитеръ, Исповѣдникъ его, ажъ на островъ, иже на Студеномъ морѣ, въ монастырь Соловецкій,
