боязливы и раздроченны[1] отъ женъ своихъ, яко послышатъ варварское нахожденіе, такъ забьются въ претвердые городы, и воистинну смѣху достойно: вооружившись въ зброи, сядутъ за столомъ за кубками, да баютъ фабулы[2] съ пьяными бабами своими, а ни изъ вратъ градскихъ изыти хотяще, аще и предъ самымъ мѣстомъ, або подъ градомъ, сѣча отъ Бусурманъ на Христіаны была. Сіе воистинну дивное самъ очима своима видѣхомъ, не во единомъ отъ градовъ, но и въ другихъ нѣкоторыхъ.
Во единомъ же градѣ сдучилось намъ таково видѣти: идѣже была пятерица великородныхъ съ дворы ихъ, къ тому два Ротмистра съ полки своими, и ту же подъ самымъ мѣстомъ яко нѣкоторыхъ воиновъ, такъ человѣковъ всенародныхъ, біющихся немало съ мимошедшимъ полкомъ Татарскимъ, иже уже со плѣномъ изъ земли шелъ и поражаеми суть и гоними неединократъ[3] отъ Бусурманъ Христіане; а оные предреченные властели ни единъ отъ града изыде на помощь имъ: сѣдящихъ ихъ въ то время, глаголютъ, и піющихъ великими полными алавастры[4].... О пированіе зѣло непохвальное! О алавастры, не вина, не меду сладкаго, но самыя крови Христіанскія наліянны!… И при концѣ битвы тое, аще бы не Волынскій полкъ, прутко[5] гонящій за оными поганы, приспѣлъ, и всѣхъ бы до конца избили. Но егда видѣвше Бусурманы за ними скоро грядущь
