Лѣтописи безъименныя, даже памятники неписьменные, возбуждаютъ любопытство просвѣщеннаго потомства: ибо все, что только уцѣлѣло отъ ѣдкости временъ, отъ варварства человѣка—и развалины городовъ, и слѣды старинныхъ зданій, гробницы, одежды, оружіе, монеты,—все имѣетъ цѣну для знатока и наблюдателя, воскрешая предъ нимъ мертвую древность: въ полуразбитомъ сосудѣ, въ ржавомъ панцырѣ, въ истлѣвающей картинѣ, онъ видитъ вкусъ, образъ мыслей, степень образованности цѣлаго народа за нѣсколько столѣтій. Но болѣе всего въ нашъ вѣкъ обращаютъ вниманіе на Записки современниковъ; даже Лѣтописцы Среднихъ вѣковъ находятъ многихъ читателей, не потому, чтобы они могли спорить съ краснорѣчивыми Историками новѣйшими: Жуанвиль въ сравненіи съ Монтескье есть то же, что простой солдатъ предъ искуснымъ Генераломъ; однакожъ мы охотно слушаемъ его простодушные разсказы des saintes paroles et des bons faicts de notre Roy saint Looys: въ нихъ видимъ этого благочестиваго героя, красу Рыцарей, такимъ, каковъ онъ былъ на самомъ дѣлѣ, со всѣми его добродѣтелями и недостатками;
