къ этой палкѣ восковую свѣчу, согнутую въ кольцо и составленную изъ нѣсколькiхъ свѣчъ. Послѣ этого одинъ изъ гостей беретъ палку со свѣчей и идетъ вонъ изъ избы, другiе же берутъ скамью, на которой сидитъ озай-васта и вся процессия шествуетъ за свѣчей на дворъ, гдѣ для мнимаго покойника, если онъ мужчина готова оседланная лошадь. Тутъ начинается полное провожанiе т. е. плачъ, стонъ, и если послѣ покойника остались мать, жена, дѣти, эти несчастныя обнимаютъ, цѣлуютъ озай-васта, и на прощанье, угощаютъ его водкой и брагой.
Распростившись со своими родственниками, воображаемый мертвецъ садится на лошадь и уѣзжаеть. Озай-васта, желая вѣроятно, выразить: какъ трудно умирающему разставаться съ этой жизнiю и съ родными, до трехъ разъ возвращается въ домъ, гдѣ встрѣчаютъ его съ новой радостью и угощенiемъ. Послѣ третьяго раза, онъ уѣзжаетъ изъ вида и возвращается въ домъ тайкомъ, чрезъ заднiй дворъ, обыкновеннымъ гостемъ. Поминки женщинъ бываютъ съ немногими варiацiями. Женскiй озай-васта уходитъ пѣшкомъ[1].
Въ Себежскомъ уѣздѣ Витебской губернiи[2], въ день радоницы (во вторникъ, на Өоминой недѣлѣ), при совершенiи на кладбищахъ панахидъ, на всѣхъ могилахъ стоитъ кутья, покрытая хлѣбами, въ которыхъ теплятся свѣчи, и лежатъ два окрашенныхъ яйца. Это въ знакъ христосованiя съ умершими. Простодушный народъ вѣритъ что умершiе родные ихъ невидимо дѣлятъ съ ними трапезу и потому многiе оставляютъ остатки пищи на могилахъ. Въ троицынъ день поминовенiе совершается также какъ и въ радоницу, съ тѣмъ только различiемъ, что въ этотъ день прибывшiе на кладбище родные вѣтками березъ опахиваютъ могилы. Обычай этотъ въ нѣкоторыхъ мѣстахъ называется парить стариковъ. Хлестая могилы покойниковъ свѣжими березовыми вѣтвями, крестьяне думаютъ доставить почивающимъ въ землѣ роднымъ удовольствiе бани... Въ эти же дни въ окнахъ избъ вывѣшиваются ручники для того, какъ говоритъ народъ, чтобы дяды, т. е. души покойниковъ могли безошибочно узнать хаты своихъ родныхъ и навѣстить ихъ. Навѣщая своихъ родныхъ дяды, по понятiямъ народа, садятся подъ пѣчкой. Во всѣхъ этихь обычаяхъ ярко видна грубая языческая идея о загробной жизни. Послѣ этого понятно, почему въ старину, когда народъ былъ еще темнѣе, языческiе обряды исполнялись акуратнѣе и гробы покойниковъ наполнялись предметами потребленiя ихъ земной жизни.
Изъ числа сдѣлавшихся извѣстными намъ внѣкурганныхъ археологическихъ находокъ пятидесятыхъ годовъ, одна обратила на себя особое вниманiе. Эта каменная вещица составляющая, какъ думаеть М. Ф. Кусцинскiй, большую рѣдкость, есть по его мнѣнiю символическiй знакъ достоинства лица, занимавшаго особо важный постъ. Мы не раздѣляемъ этого мнѣнiя почтеннаго нашего сочлена и помѣщая изображенiе находки предоставляемъ судить о значенiи ея нашимъ археологамъ. Изображаемый
к этой палке восковую свечу, согнутую в кольцо и составленную из нескольких свеч. После этого один из гостей берет палку со свечей и идет вон из избы, другие же берут скамью, на которой сидит озай-васта и вся процессия шествует за свечей на двор, где для мнимого покойника, если он мужчина готова оседланная лошадь. Тут начинается полное провожание т. е. плач, стон, и если после покойника остались мать, жена, дети, эти несчастные обнимают, целуют озай-васта, и на прощанье, угощают его водкой и брагой.
Распростившись со своими родственниками, воображаемый мертвец садится на лошадь и уезжаеть. Озай-васта, желая вероятно, выразить: как трудно умирающему расставаться с этой жизнью и с родными, до трех раз возвращается в дом, где встречают его с новой радостью и угощением. После третьего раза, он уезжает из вида и возвращается в дом тайком, чрез задний двор, обыкновенным гостем. Поминки женщин бывают с немногими вариациями. Женский озай-васта уходит пешком[1].
В Себежском уезде Витебской губернии[2], в день радоницы (во вторник, на Фоминой неделе), при совершении на кладбищах панахид, на всех могилах стоит кутья, покрытая хлебами, в которых теплятся свечи, и лежат два окрашенных яйца. Это в знак христосования с умершими. Простодушный народ верит что умершие родные их невидимо делят с ними трапезу и потому многие оставляют остатки пищи на могилах. В троицын день поминовение совершается также как и в радоницу, с тем только различием, что в этот день прибывшие на кладбище родные ветками берез опахивают могилы. Обычай этот в некоторых местах называется парить стариков. Хлестая могилы покойников свежими березовыми ветвями, крестьяне думают доставить почивающим в земле родным удовольствие бани... В эти же дни в окнах изб вывешиваются ручники для того, как говорит народ, чтобы дяды, т. е. души покойников могли безошибочно узнать хаты своих родных и навестить их. Навещая своих родных дяды, по понятиям народа, садятся под печкой. Во всех этихь обычаях ярко видна грубая языческая идея о загробной жизни. После этого понятно, почему в старину, когда народ был еще темнее, языческие обряды исполнялись аккуратнее и гробы покойников наполнялись предметами потребления их земной жизни.
Из числа сделавшихся известными нам внекурганных археологических находок пятидесятых годов, одна обратила на себя особое внимание. Эта каменная вещица составляющая, как думаеть М. Ф. Кусцинский, большую редкость, есть по его мнению символический знак достоинства лица, занимавшего особо важный пост. Мы не разделяем этого мнения почтенного нашего сочлена и помещая изображение находки предоставляем судить о значении её нашим археологам. Изображаемый
