начала бросать каменьями въ священниковъ, осквернила священные сосуды, поразбивала въ церквахъ окна и предалась другимъ безчинствамъ, пока не была позвана стража. На мѣсто происшествія прибылъ судебный фохтъ и арестовалъ многихъ зачинщиковъ безчинствъ; народъ бросалъ каменьями и въ Фохта.
Спустя нѣсколько дней послѣдовало открытіе іезуитской коллегіи. Оберъ-пасторъ Нейнеръ счелъ необходимымъ предложить ректору Мэллеру, ревностному протестанту, чтобы онъ воздерживалъ своихъ учениковъ отъ всякихъ безчинствъ. Это подало поводъ къ пререканіямъ между Нейнеромъ и Мэллеромъ. Послѣдній горячо высказывался противъ папистскихъ новшевствъ и сказалъ, что король учрежденіемъ іезуитской коллегіи и введеніемъ новаго календаря прямо нарушаетъ свою присягу. Нейнеръ возражалъ ему, что календарь не имѣетъ ничего общаго съ вѣрою. На слѣдующій день Нейнеръ собралъ магистратъ, духовенство и представителей гражданъ и старался уговорить всѣхъ на принятіе новаго календаря, причемъ заявилъ, что ректоръ совершилъ вчера преступленіе — виновенъ въ оскорбленіи величества. Оберъ-секретарь магистрата тотчасъ же занесъ это въ протоколъ.
Приближалось Рождество по старому календарю, тогда нѣсколько значительнѣйшихъ горожанъ обратились къ первенствующему бургомистру Петру Шотлеру и просили у него позволенія праздновать праздникъ. Бургомистръ объщалъ внести просьбу эту на разсмотрѣніе магистрата, который отказалъ просителямъ и дозволенія праздновать Рождество не далъ по старому календарю. А къ вечернѣ, между вторымъ и третьимъ часомъ, горожане со своими семействами собрались въ двѣ главныя рижскія церкви, но звона при этомъ не было. Ученики перелѣзли чрезъ запертыя перила, зажгли свѣчи у алтаря, начали пѣть духовные святочные гимны. Проповѣдниковъ нигдѣ не было. Отъ печали и слезъ горожане едва могли пѣть. Когда народъ началъ расходиться, ректоръ Мэллеръ приказалъ ученикамъ приходить завтра утромъ, какъ въ настоящій день праздника Рождества Христова, въ школу на урокъ закона Божія. Въ школу пришло множество и взрослыхъ. Когда ректоръ увидѣлъ многочисленное собраніе, то испугался и сказалъ, что онъ звалъ лишь дѣтей, но какъ взрослыхъ нельзя уже было выслать изъ школы, то онъ и сказалъ собранію рѣчь, въ которой выразился, какъ пишетъ Ніенштедтъ, (см. выше стр. 61), что новый календарь есть мостъ къ введенію папизма. Въ собраніи возникло столь сильное во неніе, что оберъ-пасторъ Нейнеръ намекнулъ тогдашнему бургомистру Ніенштедту о военномъ вмѣшательствѣ. Въ церквахъ пѣли гимны, но проповѣдей нигдѣ не было. Церкви, назначенныя для не-нѣмцевъ (латышей), были заперты и крестьяне становились предъ ними на колѣняхъ съ обнаженными головами. Магистратъ воспретилъ ректору говорить проповѣди, тотъ въ оправданіе свое говорилъ, что онъ обучалъ лишь своихъ учениковъ. Противъ Нейнера всѣ были такъ раздражены, что когда онъ въ день обрѣзанія Господня, праздновавшійся по новому календарю, высказался, что этотъ календарь есть чисто гражданское учрежденіе,
