Страница:Сборник материалов и статей по истории Прибалтийского края. Том 4 (1883).djvu/528

Эта страница была вычитана


тамъ его рѣчи, въ особенности если его задѣвали, силу смертельнаго удара. Было истиннымъ наслажденіемъ слушать его застольныя рѣчи, когда стрѣлы ея не были направлены на присутствующихъ. По большей части такъ и бывало, въ особенности те его остроты, подъ вліяніемъ тогдашнихъ обстоятельствъ, преслѣдовали выскочекъ революціи. Однажды, когда зашла рѣчь о Мюратѣ, посѣщенія котораго въ Москву начинали уже ждать, графъ сказалъ: «Снимите съ неаполитанскаго короля его красивую одежду и надѣньте на него оборванный пѣхотный мундиръ и вмѣсто бойкаго и прямаго характера гусара придайте ему подстерегающую выжидательность таможеннаго досмотрщика, тогда вы получите наслѣднаго принца шведскаго». Растопчинъ разумѣлъ Бернадота. Въ другой разъ зашла рѣчь объ исторіи и историкахъ и Карамзинъ сказалъ, что историческая истина есть геній исторіи. На это графъ, смѣясь, отвѣтилъ: «Подите вы, любезный землякъ, съ вашимъ геніемъ. Если бы этому генію пришлось кормиться истиною исторіи, то онъ скоро бы зачахъ или умеръ съ голода. Человѣкъ удивительной судьбы, идущій нынѣ на насъ при громѣ орудій, ко многимъ знаменитымъ дѣяніямъ, которыя онъ дѣйствительно совершилъ, хотѣлъ прибавить кое-что вымышленное. Въ своемъ самосознаніи онъ называетъ исторію сказкою, въ образѣ составленія которой всѣ согласились. Когда одинъ изъ моихъ предковъ, татарскій ханъ, исторію его жизни назвалъ «Тысяча и одна истина», то его шутъ предложилъ употребить болѣе правильное названіе: «Тысяча и одна ложь». Онъ за это получилъ «тысячу и одинъ ударъ» по пятамъ и могъ помнить эту истину. Все на свѣтѣ суета, сказалъ Соломонъ. Я увѣренъ, что о моихъ нынѣшнихъ дѣлахъ скоро распространится сто и одна неправда и ни одной настоящей истины[1].

Пятнадцать дней я провелъ въ Москвѣ, считая часы и минуты, когда наконецъ въ одно утро явился ко мнѣ запыхавшійся ординарецъ съ требованіемъ итти къ графу. Графъ встрѣтилъ меня съ веселымъ лицомъ и сказалъ: «Поздравляю васъ! Ваше дѣло приняло хорошій оборотъ: вамъ дозволено возвратиться въ армію, и я спѣшу сообщить вамъ о томъ». Онъ сердечно и съ участіемъ пожалъ мнѣ руку. Я благодарилъ его отъ всего сердца, радуясь своему возста-

  1. Много лѣтъ спустя я получилъ отъ одной русской дамы въ Италіи пару исписанныхъ листовъ, озаглавленныхъ „Мои мемуары“. Это было юмористическое сочиненіе, написанное Ростопчинымъ по французски, раздѣленное на 14 коротенькихъ главъ и подаренное этой дамѣ. Французскіе и нѣмецкіе сатирическіе листки сообщили разныя извлеченія изъ этого сочиненія, такъ что оно не можетъ считаться совершенно неизвѣстнымъ. Копія, которая у меня была, затерялась и я помню только, что глава, озаглавленная „Мои дѣла“ была почти такого содержанія: Я игралъ различныя роли, нѣжнаго любовника, приличнаго человѣка, великодушнаго отца, но никода лакея“. 14 глава была озаглавлена „Моя эпитафія“ и гласила такъ: „Ici on a déposé pour se réposer, avec une ame blasée, un coeur épuisée et un corps usé, un vieux diable trépassé, Mesdames et Messieurs, passez!“ Прим. Смита.