ствіе на Барклая распространялось между прочими генералами и переходило въ круги нисшіе.
Императоръ Александръ, замѣтивъ подобныя козни, рѣшился положить имъ предѣлъ: онъ оставилъ армію и неограниченное полномочіе надъ войсками передалъ Барклаю. Какъ бы волшебнымъ жезломъ сразу все перемѣнилось: передняя Барклая, опустѣлая съ нѣкотораго времени, снова наполнилась тѣми же самыми лицами, которые его поносили. Барклай, всегда хладнокровный и покойный, не показалъ ниже малѣйшихъ признаковъ своего неудовольствія и обходился со своими хулителями съ тою же вѣжливостію, какъ и прежде.
Императоръ, предъ оставленіемъ арміи и отъѣздомъ въ Москву прибылъ къ Барклаю. Государь нашелъ его въ дрянномъ сараѣ (Барклай совершенно презиралъ личныя удобства и ему все равно было, гдѣ бы ни помѣщаться, лишь бы только поближе къ арміи). Императоръ пробылъ цѣлый часъ у него, прощаясь, нѣжно обнялъ его; садясь же въ экипажъ и пожимая руку Барклая, сказалъ: «Будьте здоровы, генералъ, и еще разъ будьте здоровы. Поручаю вамъ мою армію; не забывайте никогда, что я только эту армію и имѣю». Эти слова государя слышанныя окружавшими, независимо отъ другихъ основаній, объясняют также черезъ чуръ иногда осторожный образъ дѣйствій Барклая, напримѣръ подъ Руднею, который его завистники горько осуждали, какъ несоотвѣтвующій храбрости арміи. Но развѣ эта осторожность не спасла армію и Россію, когда армія оставалась не тронутою до конца? Пожаръ Москвы и всѣ невзгоды зимняго времени прошли бы безслѣдно, если бы не было арміи, которая порѣшила все дѣло.
Съ отъѣздомъ императора, Барклай сталъ еще спокойнѣе, еще сосредоточеннѣе и рѣшительнѣе въ своихъ предпріятіяхъ. Одинъ въ кабинетѣ со своими картами онъ взвѣшивалъ отношенія и случайности войны, комбинировалъ свои планы и затѣмъ составлялъ свои рѣшенія. Его положеніе, благодаря ложному направленію, какое было дано арміи планомъ Фуля, было самое тяжелое: отъ часовъ и минутъ часто зависѣло спасеніе цѣлыхъ тысячь народа. Барклай, съ самаго начала противникъ раздѣленія обѣихъ армій, въ настоящее время всю свою заботу обратилъ на соединеніе ихъ; онъ горько жаловался на медленность и недостатокъ доброй воли Багратіона и Платова, противостоявшихъ этому соединенію, при чемъ съ похвалою и благодарностію отзывался о Дохтуровѣ и графѣ Петрѣ Паленѣ, которые, хотя непріятель всѣми мѣрами старался отрѣзать ихъ, рѣшительностію дѣйствій и усиленными форсированными маршами счастливо проложили себѣ путь къ арміи.
11 (23) іюля мы съ войсками прибыли въ Витебскъ. Между этимъ городомъ и Оршею должно было послѣдовать соединеніе съ Багратіономъ, о которомъ полагали, что онъ идетъ сюда прямо изъ Могилева. Но непріятель стоялъ близко и могъ воспрепятствовать этому
