другіе; кромѣ того бывало много лифляндцевъ, какъ принадлежавшихъ къ дому.
Изъ многихъ веселыхъ вечеровъ, проведенныхъ тамъ, мнѣ въ особенности памятенъ одинъ; общество собралось не очень многочисленное, придумали разсказывать исторіи о привидѣніяхъ. Одна изъ такихъ исторій была до того ужасна, что дамы, дрожжа, стали смотрѣть на догаравшія свѣчи, опасаясь какъ бы онѣ, погаснувъ, не оставили комнаты въ потьмахъ на жертву всѣхъ ужасовъ мрачнаго царства тѣней. Къ увеличенію страха, мы, мужчины, по временамъ бросали безпокойные взгляды на сосѣдній темный кабинетъ; этимъ мы навели на дамъ такую боязнь, что онѣ все ближе и ближе придвигались къ намъ и не хотѣли насъ отпустить прежде нежели тотъ кабинетъ былъ освѣщенъ и обысканъ. Надобно было позвать горничныхъ, которыя проводили дамъ до ихъ комнатъ. Съ тѣхъ поръ мы должны были обѣщать не разсказывать болѣе исторіи о привидѣніяхъ.
Таковъ былъ пріятный семейный кружокъ, въ которомъ я старался постепенно забыть свою печаль и возвратить себѣ спокойствіе и самообладаніе, чтобы предначертать твердый планъ своего будущаго образа жизни.
Кромѣ этого дома я еще часто посѣщалъ генеральшу Кутузову, и еще чаще домъ стараго графа Владиміра Орлова, младшаго изъ пяти братьевъ, знаменитыхъ временъ Екатерины, который былъ женатъ на сестрѣ моей тещи. Тамъ я обыкновенно рано ужиналъ, потомъ отправлялся въ 11 часовъ въ Hòtel de Bavière, гдѣ оставался до 2 часовъ ночи. У графа В. Орлова я видалъ, кромѣ дочерей его, госпожъ Новосильцевой, Паниной, Давыдовой и графини Орловой, супруги графа Григорія, особъ старо-русской партіи, остатки блестящаго времени Екатерины или другихъ знаменитостей, какими были: адмиралы Чичаговъ и Грейгъ, Алексѣй Орловъ и генералъ Сакенъ, бывшій тогда въ опалѣ, а впослѣдствіи фельдмаршалъ. Иностранцы рѣдко сюда допускались; французы вовсе не имѣли доступу: здѣсь смотрѣли на союзъ съ Наполеономъ какъ на униженіе Россіи и ненавидѣли всѣхъ французовъ, даже и рейнскихъ ихъ союзниковъ. Въ этомъ кружкѣ я почти ежедневно видалъ любезную графиню Анну Орлову, дочь Алексѣя Орлова-Чесменскаго, богатѣйшую наслѣдницу во всей Россійской имперіи, а можетъ быть и во всей Европѣ. Рѣдко можно встрѣтить столько привлекательности при полномъ отсутствіи красоты. Но при ея пріятности, кротости, сердечной добротѣ и благородствѣ характера совершенно забывалось отсутствіе красоты. У нея явилось бы множество жениховъ, еслибы она громко не высказывала твердую рѣшимость никогда не выходить замужъ, ей невыносима была мысль, что ея руки станутъ искать только изъ-за ея богатства. Въ нашемъ все уравнивающемъ свѣтѣ тяготѣетъ какъ бы проклятіе на наслѣдницахъ золота и богатствъ; отравленная мысль
