манифеста, въ которомъ-бы были ясно изложены виды правительства и которымъ-бы успокоивались умы, именно, что правительство вовсе не намѣрено измѣнять мѣстные законы, и предполагаетъ только собрать въ одинъ формальный корпусъ эти разсѣянные законы. Въ необходимости такого дѣла я впослѣдствіи самъ убѣдился, когда глубже вникъ въ дѣло. Эстляндскіе законы требуютъ особенно тщательнаго изученія и остаются неизвѣстными, ибо такое изученіе не всякому подручно. Большинство публики въ юридическомъ отношеніи всегда находилось въ рукахъ немногихъ практикантовъ и свѣдущихъ людей, но и сами свѣдущіе въ законахъ люди были не въ состояніи ясно и правильно разсудить данныя правовыя отношенія. Недостатокъ хорошей и надлежащимъ образомъ составленной книги законовъ выказывался все больше и больше и въ особенности былъ чувствуемъ начинающими службу судьями.
Мнѣ самому (съ февраля 1830 г. я былъ предводителемъ эстляндскаго дворянства), какъ выше сказано, не было дано никакого правительственнаго сообщенія, которымъ-бы можно было успокоиться. Дворянскій комитетъ поручилъ мнѣ подать о томъ на высочайшее имя прошеніе. Это я сдѣлалъ въ декабрѣ 1834 года, когда лично находился въ Петербургѣ. Въ прошеніи я изложиъ на сколько счастливы эстляндцы при ихъ теперешнемъ управленіи и на сколько они боятся всякой перемѣны его. Въ заключеніе я просилъ, чтобы его величество оставилъ намъ нашу старую книгу законовъ, рыцарское и земское право, мы же съ благодарностію примемъ новую книгу, если она будетъ лишь руководствомъ, учебникомъ, средствомъ къ изученію права. Копія съ этого прошенія была представлена Сперанскому при особой бумагѣ. Чрезъ нѣсколько дней онъ приказалъ мнѣ явиться къ себѣ, и я въ то время впервые увидѣлъ этого замѣчательнаго человѣка, съ которымъ впослѣдствіи сошелся ближе. Меня въ высшей степени поразили его странно сформированный, совершенно лысый черепъ, его всегда полузакрытые, узкіе и нѣсколько криво прорѣзанные глаза, выдающіяся скулы и совершенно беззвучный голосъ. Сперанскій былъ вѣжливъ со мною; но своимъ обращеніемъ онъ подтвердилъ то, что я уже прежде зналъ чрезъ Самсона. Мое прошеніе было крайне непріятно ему, и хотя онъ ни въ какомъ случаѣ не могло мѣшать осуществленію его плановъ, но я подозрѣваю, что государь, по поводу прошенія, сказалъ ему что-то непріятное. Государь поручилъ ему успокоить меня, такъ какъ дѣло шло не о какихъ-либо новшествахъ, а о болѣе основательномъ поддержаніи и обезпеченіи старины.
Нѣсколько вялый губернскій комитетъ иолучилъ неоднократныя напоминанія объ ускореніи дѣла. Нѣкоторыя оконченныя статьи были уже представлены и комитетъ прекратилъ наконецъ свои засѣданія, подвергнувъ весьма основательной критикѣ работу Самсона съ пере-
