передать великому князю при приличномъ письмѣ подъ своею собственной большою золотою печатью. Это — то вотъ онъ все и хотѣлъ устроить. Послѣ этого епископъ пожелалъ перемирія, чтобы переговорить со всѣми городскими сословіями. Перемиріе было ему дано на два дня. Тогда магистратъ предложилъ собраться всѣмъ членамъ совѣта, общины и ихъ старшинамъ въ залахъ обѣихъ гильдій. Тамъ было объяснено въ какой нуждѣ находится городъ, прочитано предложеніе московитскаго начальника князя Петра Ивановича Шуйскаго и безотрадный отвѣтъ магистра, а начальники войскъ заявили что, по ихъ мнѣнію, у нихъ слишкомъ мало людей, чтобы защищать замокъ и городъ. Проповѣдники (протестантскіе) прислали также изъ своей среды двухъ человѣкъ, независимо тѣхъ, что были уже назначены для составленія условій. Эти два человѣка сдѣлали заявленіе, что хотя они нисколько не сомнѣваются, что достопочитаемый магистратъ обратитъ прежде всего вниманіе на ихъ церкви и школы съ чистымъ ученіемъ, но просятъ не принимать въ дурную сторону, если они единственно ради потомства напомнятъ дружественно о томъ, чтобы магистратъ не позабылъ сдѣлать все подобающее для протестантской церкви и школъ. Такое заявленіе было принято съ приличною благодарностью. Всѣ рѣшительно были того мнѣнія, что имъ невозможно защищаться противъ такой громадной силы, и такъ какъ нѣтъ другого выхода изъ бѣды, то необходимо вмѣстѣ съ городомъ сдаться врагу, по крайней мѣрѣ, на выгодныхъ условіяхъ. Въ теченіе двухъ дней не могли вполнѣ единодушно условиться относительно сдачи, потому попросили у врага еще третьяго дня перемирія, на что тотъ согласился. Наконецъ, послѣ зрѣлаго размышленія всѣхъ и каждаго, сословія рѣшили, что передадутъ на четвертый день врагу условія, подъ какими сдается городъ.
Но прежде этого дерптскій бургомистръ, Антоній Тиле, явился къ епископу и сказалъ:
«Свѣтлѣйшій, высокодостойный князь и господинъ! Мы, несчастные люди, переживаемъ въ высшей степени печальное время, и съ прискорбіемъ должны видѣть и чувствовать какъ многіе честные и добрые люди попадаютъ въ позорное подданство, а мы, другіе, должны покидать наши дома, дворы и имущества, итти съ женами и дѣтьми въ изгнаніе и не знаемъ гдѣ кончимъ свою жизнь, быть можетъ, въ нищетѣ и печали. Но, чтобы насъ не лишили той величайшей драгоценности, какую только имѣемъ на этомъ свѣтѣ — чести, и насъ впослѣдствіи не порицали и не бранили, что мы поступали не по чести, когда сдавали городъ Дерптъ, за спасеніе котораго я пожертвовалъ бы всѣмъ, даже своею жизнью, потому чтобы никто не думалъ, что городъ Дерптъ могъ еще быть защищенъ и сохраненъ оружіемъ и борьбой, я прошу вашу высокодостойную милость дать мнѣ письменное изъясненіе: кто учинилъ эту сдачу, сдѣлали ли то вы, ваша
