щина, при томъ разумный и скромный. Съ 40,000 человѣкъ онъ вступилъ въ Ливонію 25 января 1558 года и раздѣлилъ свое войско на три части. Какъ только перешли они границу, сейчасъ засверкали топоры и сабли, стали они рубить и женщинъ, и мущинъ, и скотъ, сожгли всѣ дворы и крестьянскія хаты и прошли знатную часть Ливоніи, опустошая по дорогѣ все. Послѣ этого войско воротилось въ Псковъ. Изъ Пскова онъ (Шигъ-Алей) послалъ письмо къ епископу дерптскому Герману, въ которомъ писалъ, что ливонцы, вслѣдствіе своего неблагоразумія, привели великаго князя въ гнѣвъ, чрезъ что теперь нанесенъ такой вредъ странѣ, и такъ какъ ливонцы теперь видятъ, что никоимъ образомъ великому князю противиться не могутъ, потому онъ имъ совѣтуетъ, какъ самое благоразумное, для предупрежденія заблаговременно какого-либо новаго несчастія, послать къ великому князю своихъ гонцевъ, чѣмъ раньше тѣмъ лучше, и бить великому князю челомъ. Онъ (Шигъ-Алей) самъ поможетъ своимъ ходатайствомъ, чтобы великій князь примирился съ ними и снова бы заключилъ миръ.
По полученіи этого письма, былъ созванъ ландтагъ и отправленъ гонецъ къ великому князю испросить согласія на пріемъ большаго посольства для обсужденія дѣлъ относительно наложенной дани. Скоро пришло согласіе, и послы были снабжены приличными инструкціями. Между тѣмъ всѣ сословія и города должны были приготовляться къ войнѣ, чтобы съ первою тревогой итти въ походъ вмѣстѣ съ магистромъ.
Когда послы прибыли въ Москву и немедленно вступили въ переговоры, великій князь согласился на миръ, если только ему выплатятъ 60,000 талеровъ. Надо было заплатить эти деньги; но у пословъ ихъ не было съ собой, что великій князь, конечно, самъ хорошо зналъ. Но они полагались на то, что у нихъ есть кредитъ у тѣхъ богатыхъ русскихъ купцовъ, которые торгуютъ въ Ливоніи и которые дадутъ имъ денегъ подъ вексель, а деньги тѣ получатъ въ Ливоніи, по заключеніи мира; но великій князь запретилъ подъ страхомъ смертной казни купцамъ одолжать или ссужать имъ деньги. Посламъ ничего не оставалось, какъ предложить остаться въ Москвѣ заложниками и писать въ Ливонію о высылкѣ денегъ. Великій князь разсердился и заявилъ посламъ, что они хотятъ только обманывать его, и потому пусть убираются поскорѣе изъ Москвы. Такъ, ничего не сдѣлавши, послы и должны были воротиться.
Извѣстіе объ этомъ черезъ нѣсколько дней пришло изъ Москвы въ Дерптъ, и тогда были назначены другіе послы и собраны деньги. Городъ Дерптъ далъ 10,000 талеровъ, которые я самъ помогалъ считать. Въ канцеляріи отсчитали и уложили 60,000 талеровъ, при чемъ я также самъ помогалъ тому. Дерптскій бургомистръ, теперь отецъ моей жены, Детмаръ Мейеръ, далъ на это отъ себя 500 тале-
