и до того увѣренъ въ королевской милости, что велѣлъ своему слугѣ подстеречь между Гданскомъ и Оливою Пекарскаго, съ которымъ былъ въ ссорѣ изъ за ленныхъ имѣній, и подло застрѣлить его, а по этой причинѣ не увѣренъ сойдетъ-ли ему благополучно съ рукъ это убійство.
Но и этимъ абатъ оливскій, Каспаръ Гечковъ (Getzschaw), хвалившійся, что онъ нѣсколько лѣтъ былъ въ лейпцигскомъ университетѣ и достигъ самыхъ высшихъ достоинствъ, потерялъ всю милость при дворѣ, когда король увидѣлъ, куда онъ его велъ. Въ великій четвергъ 1584 г., ему приходилось совершать умовеніе ногъ своей монашествующей братіи, онъ и вздумалъ подкрѣпиться для подобного труда въ компаніи со своею обычною собутыльною братіею. Для того онъ и началъ жарить себѣ угря особеннымъ способомъ: обернулъ угря въ сукно, смоченное мальвазіею, и держалъ его въ горячей золѣ, обложенной кругомъ раскаленными углями. Когда угорь поджарился, застольники говорятъ: угорь не довольно прожарился, а онъ отвѣтилъ, что у него есть достаточно полыннаго масла (полынной настойки), которое онъ привезъ изъ Франціи отъ короля Генриха и которое хорошо помогаетъ пищеваренію. А такъ какъ онъ хотѣлъ быть алхимикомъ и занимался алхиміею, то и велѣлъ своему слугѣ и лаборанту, Шаллеру изъ Эйслебена, принести бутылочку съ полыннымъ масломъ, находившуюся, какъ онъ сказалъ, на такой-то полкѣ, и подъ такимъ-то номеромъ. Неизвѣстно, ошибся-ли Шаллеръ, или же самъ абатъ подъ указаннымъ имъ номеромъ поставилъ на мѣсто полыннаго другое вредное масло и забылъ про то, но только когда Шаллеръ принесъ бутылочку съ онымъ якобы полыннымъ масломъ, то абатъ по своему обычаю влилъ по нѣскольку капель этого масла сперва въ свою рюмку, а потомъ и въ другія рюмки. Всѣ достаточно напились этого масла, такъ что абатъ и одинъ гданскій аптекарь умерли на третій день, а чрезъ недѣлю о Пасхѣ похоронили и всѣхъ 12 его собутыльниковъ.
Въ то самое время, когда король стоялъ подъ Гданскомъ, московитъ съ большою силою вторгся въ Ливонію, разгромилъ и опустошилъ почти всю страну, перешелъ также чрезъ Двину, большую рѣку, которая подъ Ригою имѣетъ ширины до четверти нѣмецкой мили.
Тогдашній администраторъ ливонскій, Іоаннъ Ходкѣвичъ, увидѣвъ великую силу непріятеля, поспѣшилъ прибыть въ королевокій станъ подъ Гданскомъ и убѣдилъ короля бросить несвоевременную и безполезную войну и итти въ Ливонію отомстить московиту, но, къ сожалѣнію, этого нельзя было тогда исполнить, какъ о томъ будетъ сказано ниже.
Между тѣмъ въ то самое время, когда Ходкѣвичъ находился въ королевскомъ лагерѣ, секретарь его, Іоаннъ Биринкъ изъ Брауншвейна, побудилъ нѣсколькихъ добрыхъ гезелей къ войнѣ, которые
