того увѣрены въ мирѣ, что никакихъ приготовленій на случай непріятельскаго вторженія въ ихъ страну не сдѣлали, а каждый живетъ такъ же спокойно, будто, какъ говорится, у Христа за пазухой (въ подлинникѣ: въ стране пастора Іоанна). Это была дѣйствительно какая то слѣпота, потому что никто не могъ или не хотѣлъ понять что было на умѣ у московита (т. е. великаго князя), между тѣмъ какъ онъ въ Псковѣ уже велѣлъ всенародно объявить, чтобы всѣ торговые люди и другіе русскіе, которые находятся въ Ливоніи съ товарами, должны со всѣмъ своимъ скарбомъ собраться и, подъ опасностью потери жизни и имущества, переѣхать въ Россію. Тѣ поспѣшно собрались и распродали свои товары за половинную цѣну. Кромѣ того уже слышно было, какія приготовленія шли у границы, а также и то, что бояре приказали отправить впередъ по водѣ и по сухому пути снаряды для похода въ Ливонію; но ливонцы все-таки оставались слѣпыми по прежнему и больше думали о томъ какъ бы устроить пороскошнѣе свадьбу или крестины, чѣмъ о мѣрахъ къ отраженію враговъ.
Когда въ Москвѣ дошло дѣло до заключенія договора и начали переговаривать относительно заключенія или продолженія мира, то московитъ велѣлъ предъявить посламъ крестовыя и мирныя грамоты прежнихъ лѣтъ, а также послѣднюю грамоту, въ 1502-мъ году заключенную съ магистромъ Вольтеромъ фонъ Плеттенбергомъ, по которымъ ливонцамъ слѣдовало платить ему (великому князю) дань. Вмѣстѣ съ тѣмъ великій князь далъ понять, что онъ до сего времени съ большимъ терпѣніемъ ждалъ этой дани, а теперь видитъ, что магистръ и всѣ ливонцы мало признаютъ ее, потому онъ (великій князь) и не согласится на продолженіе перемирія, и не дастъ крестовой грамоты, пока дань, по силѣ договоровъ, не будетъ признана и заплачена ему ливонцами. Тогда у бочки выскочило дно, какъ говорится, и послы не знали, что имъ отвѣчать на это. Наконецъ они заявили, что не знаютъ, про какую дань идеть рѣчь, ибо въ своихъ старыхъ писаніяхъ они ничего не находили изъ чего бы слѣдовало, что великому князю платилась какая-либо, дань, а потому просили, чтобы все оставалось по старому и чтобы перемиріе было продолжаемо. Тогда великій князь вспылилъ и сказалъ[1], что удивляется какъ это послы не хотятъ знать, что ихъ предки пришли въ Ливонію изъ-за моря и, следовательно, вторглись въ его великокняжескую вотчину, за что много крови проливалось; не желая видѣть разлитія крови христіанской, государевы предки, тому назадъ много сотенъ лѣтъ, позволили имъ (нѣмцамъ) остаться въ странѣ, съ тѣмъ условіемъ, чтобы они пла-
- ↑ См. Приб. Сб. II, 340. Ведь переговоры не лично Іоаннъ, а его именемъ окольничій Алексѣй Адашевъ и дьякъ Михайловъ. Сказалъ не великій князь, а Адашевъ. Прим. пер.
