за другимъ по порядку подходили къ огню, и клали принесенные ими куски дерева, отъ чего вскорѣ разгорѣлся большой огонь; тогда каждый бросившій въ огонь дерево взялъ по куску жиру изъ снѣжныхъ плошекъ, и отступя нѣсколько шаговъ на полдень, кидалъ кусокъ за кускомъ въ жертву солнцу и лѣсамъ; остальный жиръ въ плошкахъ женщины побросали на огонь, отъ чего сдѣлался густой дымъ. Послѣ сего мужчины собрали всѣхъ своихъ оленей, выбравъ изъ нихъ каждый по одному и приведя на то мѣсто, откуда прежде сего бросили жиръ, стали колоть каждый своего оленя, иные копьями, другіе ножами, и вытекшую изъ ранъ кровь, уже замерзшую, кидали къ солнцу. Одинъ Чукча, не имѣя оленей, кромѣ одного запрягавшагося въ санки, закололъ лучшую свою собаку. Когда перекололи всѣхъ жертвенныхъ оленей, то заставили женщинъ освѣжевать ихъ; онѣ вырвали языки, содрали кожи, и отдѣлили оныя отъ труповъ съ цѣлыми головами и ногами, отнесли къ лѣсу, и поставили головы на трехножныя сошки. Телятъ, вынутыхъ изъ утробъ убитыхъ оленьихъ самокъ, положили тутъ же на снѣгъ, прямо противъ лѣсу съ распростертыми ногами. Подъ головами всѣхъ убитыхъ оленей разгребли снѣгъ; и на показавшійся изъ подъ него мохъ положили по куску жиру. Капитанъ Биллингсъ спрашивалъ Чукчей о причинѣ сего обряду: они отвѣчали, что это дѣлаютъ для того, чтобъ олени ихъ
за другим по порядку подходили к огню и клали принесенные ими куски дерева, от чего вскоре разгорелся большой огонь; тогда каждый бросивший в огонь дерево взял по куску жиру из снежных плошек и, отступя несколько шагов на полдень, кидал кусок за куском в жертву солнцу и лесам; остальной жир в плошках женщины побросали на огонь, от чего сделался густой дым. После сего мужчины собрали всех своих оленей, выбрав из них каждый по одному и приведя на то место, откуда прежде сего бросили жир, стали колоть каждый своего оленя, иные копьями, другие ножами, и вытекшую из ран кровь, уже замерзшую, кидали к солнцу. Один чукча, не имея оленей, кроме одного запрягавшегося в санки, заколол лучшую свою собаку. Когда перекололи всех жертвенных оленей, то заставили женщин освежевать их; они вырвали языки, содрали кожи и отделили оные от трупов с целыми головами и ногами, отнесли к лесу и поставили головы на трехножные сошки. Телят, вынутых из утроб убитых оленьих самок, положили тут же на снег, прямо против лесу с распростертыми ногами. Под головами всех убитых оленей разгребли снег и на показавшийся из-под него мох положили по куску жиру. Капитан Биллингс спрашивал чукчей о причине сего обряду: они отвечали, что это делают для того, чтоб олени их
