Но онъ сказалъ: „плохой солдатъ, который не надѣется быть генераломъ“.
Благодаря щедрой милости владыки и прочихъ добрыхъ людей, я увидѣлъ у себя деньги, съ которыми и добрался пока до Москвы съ хорошимъ компаніономъ. Ѣхали мы, разумѣется, на тройкѣ почтовыхъ, а не на одной лошади, какъ бы слѣдовало по моей подорожной При подачѣ этой курьезной хартіи, сколько было со стороны станціонныхъ смотрителей недоумѣнія, удивленія и улыбокъ! Но, всетаки вездѣ запрягали тройку, и деньги, разумѣется, платились за тройку моимъ компанiономъ, отъ котораго я пользовался и столомъ. Это удовольствіе обошлось мнѣ въ 10 руб. ассигнаціями. Но отъ Москвы до Петербурга я долженъ былъ отказаться отъ удобствъ и долженъ былъ въ полномъ смыслѣ скорчиться. Я ѣхалъ въ большой телѣгѣ съ кладью, какъ ѣздили тогда, такъ называемые, троешники (на тройкахъ.) Въ передкѣ телѣги была низенькая конурка, въ родѣ опрокинутаго корыта, въ которой сидѣть какъ слѣдуетъ было невозможно, а приходилось корчиться полулежа. Вотъ въ такой-то конурѣ и ѣхалъ я отъ Москвы до Петербурга ровно 12 сутокъ, и все шагомъ. При всемъ томъ, моей радости не было предѣла: я зналъ, что ѣду въ Петербургъ, и чувствовалъ, что какъ бы на половину мое сердечное желаніе удовлетворено. Тогда я не видѣлъ того, что на пути къ искусству лежало впереди много терній.
Помѣстился я въ семинаріи на казенномъ содержаніи и здѣсь на меня и еще на троихъ моихъ товарищей, тоже окончившихъ курсъ богословія, семинарское начальство взглянуло какъ на особняковъ косо. Пошли мелкія притѣсненія, которыя не могли не возмущать нашу пылкую душу. При всемъ томъ, всѣ мы четверо страстно принялись за дѣло. Рисовали все, что находилось въ занятной рисовальной комнатѣ, куда въ недѣлю три раза являлись учителя, которые были хотя и знающіе свое дѣло, но недостаточно. По прошествіи двухъ лѣтъ мы не были удовлетворены руководствомъ этихъ учителей и подали прошеніе о недостаточности нашихъ познаній, какія должны имѣть учителя семинаріи и просили о продленіи срока еще на годъ съ тѣмъ, чтобы дозволено было намъ посѣщать классы академіи художествъ, что и было разрѣшено. Заинтересовавшись академіею и видимыми успѣхами, мы думали не разставаться съ нею и продолжать въ ней занятія до полнаго окончанія всѣхъ классовъ. Но намъ въ этомъ было отказано, въ виду того, что наше назначеніе рисовать и писать иконы и быть въ семинаріяхъ учителями иконописи въ пра-
