Крестьяне преимущественно занимались сѣнокошеніемъ послѣ спада воды по займищамъ, заливаемымъ Волгою и Ахтубою на весьма большое пространство, и по степямъ около озеръ. Во всѣхъ крестьянахъ было какое-то простодушіе. Жили скромно и хозяйственно; въ зимнее время половина семейства — въ селѣ, а другая, на хуторахъ, верстъ за 10, 15 и болѣе, собственно для прокормленія скота, такъ-какъ кормъ возить со степей въ тома было чрезвычайно далеко и много уходило бы времени по напрасну. При домѣ оставляли необходимое число лошадей и коровъ; прочій же скотъ весь на хуторахъ. У нихъ было такъ много скота, что другой хозяинъ не зналъ счета ему; самый бѣдный крестьянинъ имѣлъ 25 лошадей, столько же коровъ и неменѣе 100 овецъ; нѣкоторые крестьяне имѣли табуны барановъ, рогатаго скота и лошадей.
Когда я уѣзжалъ изъ Царицына въ Заволжье, тамошніе городничій, исправникъ и другіе мои знакомые упросили меня, чтобы я къ 4 декабря пріѣхалъ въ Царицынъ непремѣнно. Первый былъ самъ имянинникъ 6 декабря, а у послѣдняго — жена 4. Я далъ честное слово исполнить ихъ желаніе, видя всегда ихъ радушное ко мнѣ расположеніе. Въ это время я былъ верстахъ въ 50 отъ Царицына. По собраннымъ свѣдѣніямъ о томъ, переѣзжаютъ ли чрезъ Волгу, получались разные отвѣты: одни говорили, что Волга уже стала и по ней ѣздятъ; а отъ другихъ слышалъ, что еще не стала, а переправляются на лодкахъ. Думаю: все равно, на чемъ нибудь да доберусь до Царицына; при томъ же мнѣ было нужно отправить отчетность о моихъ дѣйствіяхъ по Заволжью губернатору и казенной палатѣ чрезъ царицынскую почтовую контору. 2 декабря къ половинѣ дня я пріѣхалъ къ пристани, гдѣ была переправа; на берегу устроена землянка въ квадратѣ сажени по три, съ печью; прочнаго и деревяннаго строенія здѣсь было устроить невозможно, потому что сносило полою водою. Переправиться было невозможно: ледъ шелъ густою массою, вѣтеръ дулъ сѣверный, довольно сильный. Я хотѣлъ было воротиться назадъ, но ямщика съ лошадьми отпустилъ, чтобы онъ засвѣтло воротился домой. Войдя въ землянку, я встрѣтилъ въ ней болѣе 25 человѣкъ бурлаковъ и сверхъ того караульщиковъ пристани, которые всѣ сидѣли на полу такъ тѣсно, что имъ трудно было поворачиваться. Я попросилъ ихъ, чтобы они пропустили меня какъ-нибудь до лавки и перенесли мой багажъ. Они стали тѣснитьси и я кое-какъ добрался до указаннаго мѣста, шагая черезъ ихъ головы; также переносили мой багажъ, потому что въ повозкѣ не было никакой возможности оставаться, по слу-
