реблявшими зелье (табакъ) и считали за большой грѣхъ съ ними пить и ѣсть изъ одной посуды. Для этой же цѣли даже самый приборъ при ужинахъ былъ отличительный. Быть можетъ я этого бы и не замѣтилъ; но Бардовскій разсказалъ мнѣ всѣ ихъ обычаи. Столы были установлены: одинъ всякаго рода сластями, отъ арбузныхъ сѣмячекъ до самыхъ лучшихъ фруктовъ и конфектъ; другой винами: отъ простаго, настояннаго какою-либо травою, до шампанскаго, нѣсколько штукъ графиновъ и бутылокъ; на третьемъ столѣ была закуска разнаго сорта: икра, рыба домашняго приготовленія, пирожки съ мясомъ, вареньемъ и разныя разности. Почти черезъ каждыя четверть часа было подчиваніе. Подводя то къ тому, то къ другому столу, хозяинъ говорилъ: „выпейте, покушайте да позаймитесь орѣшками или чѣмъ вамъ угодно“. Вмѣстѣ съ тѣмъ и сами угощались и ихъ супруги, большею частію все пожилыя. Когда бывало все переговорено и говорить больше оставалось нечего, то хозяинъ приглашалъ позаняться поиграть въ карточки: въ короли, мельники, въ подкидышки; въ игрѣ участвовалъ и женскій полъ. Уговоръ былъ такой: кого судьба возведетъ въ короли, то онъ долженъ первый выпить вина и угощать всѣхъ, а кто останется мельникомъ, тому послѣднему пить, подчивать же долженъ первый вышедшій. Мнѣ нравился порядокъ такихъ домашнихъ бесѣдъ купеческаго радушнаго общества, безъ всякихъ особенныхъ пышностей, надутостей и щекотливостей. Все просто, безпрестанно слышишь угощеніе: „позаймитесь виноградцемъ, астраханскими дулями или конфектами; выкушайте того или другаго винца, закусите, чѣмъ вамъ угодно“. Просидишь часовъ до 11, бывало такъ наугощаешься, что пріѣдешь въ квартиру пьяный. Такъ проводилъ я вечера болѣе недѣли. Наконецъ мнѣ наскучило каждый день быть полупьянымъ; тогда я придумалъ отказываться отъ этихъ угощеніи и изобрѣлъ такое средство. Какъ-то разъ голова пріѣхалъ ко мнѣ и приглашаетъ ѣхать къ купцу на вечеръ. Я сталъ отговариваться, что не могу ѣхать. Онъ убѣдительно звалъ меня. Я по просьбѣ его рѣшился ѣхать, но съ уговоромъ, чтобы меня не подчивать виномъ, а предоставили мнѣ самому пить столько, сколько могу выпить, сказавъ ему по секрету, что я пьяный человѣкъ безпокойный и потому могу кого-нибудь обидѣть. Разумѣется, голова передалъ это хозяевамъ. Я этимъ избавился отъ безпрерывныхъ угощеній; за то ужъ нападали на меня съ орѣшками разныхъ сортовъ да фруктами.
Кромѣ купеческихъ вечеровъ, бывалъ я на вечерахъ благороднаго дубовскаго общества. Тутъ находилъ матушекъ, дочекъ и почтен-
